Мимикрия

– Как я тебе уже сказала, Дэвид не тот, кем кажется. У него было непростое детство, о котором он не любит вспоминать. И все же, думаю, ты должна знать кое-что. После того как его отец погиб в автокатастрофе, мать оставила Дэвида бабушке. Ей нужно было устраивать свою жизнь, и сыну в ней места не оказалось. Он рос с мыслью о том, что он последний из рода Герра. Не знаю, откуда это появилось. Может быть, такие внушения делала его бабушка, а может быть, он сам так решил, но это объясняет его маниакальное желание стать отцом. Он мечтает о ребенке, – говорит Сарра, опуская взгляд.

Она больше не кажется мне уверенной и жизнерадостной. Теперь мой черед самодовольно улыбаться. Кладу руку на живот. Скоро он начнет расти, и я буду ощущать приятные толчки малыша. Сарра этого не увидит. Жаль.

– Можешь об этом не беспокоиться, в отличие от тебя я не пустышка, – сообщаю я, широко улыбаясь. – Раз мы решили поговорить начистоту, то знай: я беременна. У меня под сердцем ребенок, о котором так давно мечтает Дэвид.

Она поднимает на меня глаза. Я не замечаю ни удивления, ни злости. Никакой новой эмоции. Снова эта странная ухмылка. Она точно спятила.

– Постарайся его сохранить и никогда не думай о том, чтобы от него избавиться, – все тем же милым голоском продолжает Сарра. – Первая жена Дэвида оказалась не готовой к материнству. Ей хотелось наслаждаться им, и только им. Она сделала аборт, и Дэвид ее жестоко избил. Он сбросил ее с лестницы, и она чудом осталась жива. Ее спас почтальон, который в это время как раз принес почту. Он услышал крик и вызвал полицию. Ее звали Барбара, и она сейчас живет со своими родителями в Южной Каролине.

– Какое мне до этого дело? Я не собираюсь делать аборт, можешь об этом и не мечтать! – огрызаюсь я.

Не знаю почему, но мне больше не хочется сидеть перед ней в кресле. Я встаю и подхожу к окну. Вчера выпал первый снег. Белыми взъерошенными клочками он лежит на траве. Скоро он покроет всю землю. Никогда не понимала людей, которым нравится холод. Которые любят зиму. Сарра как раз из таких. Я чувствую, как она смотрит мне в спину. Интересно, она отважится на меня напасть? Сжимаю кулаки. Я готова.

– Я не про это, – снова слышу ее голос. – Дело не только в этом, но и во лжи. Дэвид не переносит ложь. Поэтому я благодарна тебе за, что ты меня не выдала.

– Э, нет! – отвечаю я, оборачиваясь. – И не мечтай, я в твои игры не играю! Я все расскажу ему, можешь и не сомневаться.

– Я бы не советовала этого делать, – говорит она, глядя на меня исподлобья. – Ведь тогда получается, что ему лгала не только я, но и ты. Думаешь, он тебя простит?

– С лестницы он меня точно сталкивать не станет! – огрызаюсь я.

– Это как посмотреть. Знаешь, что он сделал с ребятами, которые дразнили его в детстве? – спрашивает Сарра, хотя прекрасно знает, что мне ничего не известно ни про его бывшую жену Барбару, ни тем более про каких-то мальчишек из его детства. Какое вообще это имеет значение теперь? Чего добивается эта сука?

– Твои пять минут закончились! – сообщаю я. – Иди собирай свои вещи, или я избавлюсь от тебя по-своему!

– Обо мне можешь не беспокоиться, – говорит Сарра, вставая. – Я не передумаю!

Я все-таки заставила себя выслушать ее. И теперь, когда Сарра поднялась наверх, я не могу думать ни о чем другом, кроме как о ее словах. Она жалкое ничтожество, ни на что не способный паразит общества. В этом я убеждена, как ни в чем другом, и все же я обдумываю ее предложение. Я рассматриваю его со всех сторон. Пытаюсь понять, в чем состоит ее личная выгода, но не вижу. И это меня беспокоит. Отец учил меня другому. У каждого есть свой интерес. Так какой он у Сарры?

Ее идея проста и даже логична. Она не просит ничего для себя. При этом спокойно и без боя отдает мне все, чего добилась сама. Она возвращает мне мое имя. Она не претендует на Дэвида.

– Почему ты это делаешь? – спрашиваю я, когда она надевает пуховик. – Чего ты добиваешься?

Она пожимает плечами и снова улыбается.

– Я просто хочу спокойно жить. Мне надоело лгать и притворяться, хочу быть самой собой.

– Ты действительно думаешь, что под этой убогой личиной прячется что-то стоящее? – хмыкаю я, широко улыбаясь. Она смешна. – Тоже мне неограненный алмаз.

– Почему бы и нет. Ну так что, ты согласна не говорить Дэвиду?

– Я подумаю.

– Не ожидала, – отвечает она, поворачиваясь к выходу.

Хватаю ее за куртку и прижимаю к двери. Мои ноздри раздуваются от гнева. Еще одно слово – и я ей врежу. Мне надоело себя сдерживать. Я этого хочу. Смотрю ей прямо в глаза и… вижу только равнодушие. Она не испытывает ни страха, ни паники. Что-то не так. Я это чувствую.

– А чего ты ожидала? – спрашиваю я, сдавливая ее горло локтем.

– Что ты будешь самой собой, – отвечает она, даже не пытаясь высвободиться. – Ты же не привыкла сдаваться, разве нет?

Ослабляю хватку. Сарра кашляет. Ее лицо покраснело от нехватки кислорода. Глядя на меня, она водит ладонью по шее.

– Рон тоже пытался меня задушить, – вспоминает она. – Он принял меня за тебя. Он был в бешенстве. Я устала быть тобой. Я хочу вернуть тебе твое имя и твою жизнь.