Милый мой Игнатиус

— Очень опасны. Видел бы ты, как они двигаются. По вертикали, по горизонтали. Взгляд не успевает за ними.

— А этот инвалид что ли? Едва лапами перебирает.

— Этот наш, — и добавил со вздохом. — Миша Свиньин. Мы с ним в этой коморке часто бывали. Он теперь здесь живёт.

Азбит подкрался к Дмитрию Анатольевичу и со вздохом положил голову ему на колени. В глазах отразились остатки разума. Жабоид погладил его, почесал за ухом, совсем как собаку. Неужели и меня он так же будет почёсывать?

— А чем он питается?

— А кого поймает, тем и питается. Если интересно, пошвыряйся в тряпье, увидишь, чьи кости там лежат.

Мне не было интересно. Единственное, что сейчас меня интересовало, это как избежать подобной участи.

[1] кристаллы или группы кристаллов, растущие на стенах пещер в произвольных направлениях.

Глава 22, в которой мы уходим в омут с головой

Во сне я почувствовал, что азбит смотрит на меня.

Я открыл глаза, увидел склонённую надо мной готическую маску и ощутил страх — липкий, как мёд; он ползал по телу жирными клопами и сосал из меня жизнь...

Или... не клопы — это азбит ковырялся в моём мозгу, проверяя, что в нём есть. Своею волей азбит подавлял мою волю, и я понимал, что не могу пошевелиться, не могу взять Протекту и всадить в него заряд дроби...

Свой, свой, свой — шевельнулась в голове чужая мысль. Он телепат. Они телепаты! Ты слышишь меня? Слышишь?

Ручей твой путь, ручей твой путь...

Ручей? Мой путь пролегает по ручью? Вдоль ручья? Куда он меня приведёт?

Приведёт, приведёт...

Азбит облизнул бледные губы и отошёл. Он сказал всё, что хотел сказать. Жду — был его последний посыл.

Я поднялся. Жабоид спал, свернувшись калачиком, а я смотрел на азбита и не знал, что думать. Оказывается, азбиты не такие уж безумцы, как рисовала их Василиса. У них есть разум, только он находится на ином уровне и подвластен другим законам, не тем, которым подвластны люди. Они — другие, и может быть, они лучше, может быть, когда придёт моё время, мне понравится быть азбитом.

Я вложил в горелку новую таблетку горючего, налил воды в кружку. Хочу чаю. Лучше, конечно, водки, потому что после увиденного и услышанного — это лучший способ прийти в себя. Но водки нет. Тогда чаю. Покрепче. Я заварил сразу два пакетика. Надо обдумать, обмозговать, переварить своё открытие.

Сказать об этом жабоиду? Не буду. Ему знать не обязательно, ему знать не обязательно...

Дмитрий Анатольевич проснулся минут через сорок. Я сидел возле горелки и тянул из кружки чай. Он уже остыл, но я продолжал пить его маленькими осторожными глотками, как будто боялся обжечься. Не глядя на меня, жабоид сходил к ручью, вернулся мокрый и довольный, сразу потянулся за консервами.

— Вода ледяная, — сказал он, делясь впечатлением от утреннего моциона.

— Ледяная? — переспросил я.

— В ручье, — пояснил он. — Я умывался.

— Ах, в ручье... Конечно...

Я всё ещё находился под мысленным давлением азбита.

— Игнатиус, случилось чего-то? — участливо спросил жабоид. — Если хочешь, можем вернуться.

— Всё нормально, — отказался я. — Спал плохо. Не привык на камнях спать.

В голове у жабоида сверкнула мысль: скоро привыкнешь. Я увидел её, — буквально, считал с мозга, как надпись с монитора. Яркая фосфорицирующая надпись тёмно-бирюзового цвета, которая облачком влетела мне в уши. Но сказал Дмитрий Анатольевич другое.

— Ничего, такое бывает. Когда первый раз.

Я не стал тыкать его мордой в неискренность. Многие люди говорят не то, что думают, я сам такой же. Но когда ты знаешь, что они думают... становится малость не по себе.

Позавтракав, мы собрали вещи и двинулись к выходу. Я ещё раз глянул на азбита. Он выглядел абсолютно безучастным, даже не посмотрел в мою сторону. Ему ни до чего не было дела, он просто сидел, глубоко вдыхая ртом прохладный воздух пещеры, и, кажется, дремал.

Когда мы пробрались меж ежовых колючек и вышли к ручью, я спросил:

— Куда теперь?

Дмитрий Анатольевич некоторое время оглядывался, словно искал приметы, которые могли указать наш дальнейший путь и только потом ответил:

— Сходим туда, где вчера свет видели. Там должно быть что-то интересное.

Интересное? Что там может быть интересного? Засада? Не хочет ли жабоид подставить меня? Он делает вид, что мы снова друзья, как и прежде, но это не так, я же чувствую его злобу.

Я попробовал прочитать его мысли, сверить то, что он говорит, с тем, о чём думает, но он не думал, а скорее всего, та моя первая неосознанная попытка чтения чужих мыслей всего лишь случайность. Я не стал полноценным азбитом, я лишь в начале долгого перехода из одного состояния в другое, и технику чтения мыслей ещё не освоил.

— Откуда такая информация?

— Не будут законники просто так в коридорах орать. Они не дураки, им лишнее внимание ни к чему.

Логика в словах Дмитрия Анатольевича присутствовала, но Миша Свиньин советовал другой путь.

— Надо идти вдоль ручья.

— Зачем? В той стороне самая жуть Заповедья. Я туда даже под автоматом не пойду.

— Надо, — настойчиво повторил я.