Милый мой Игнатиус

— Это люди-волки. Когда обращаются к древнему лику, становятся похожими на волков, только на четвереньках не бегают. Сильные, твари, и свирепые. Сейчас раны залижут и дальше за нами пойдут. Так что давай и мы.

— Раны залижем?

— Дальше пойдём.

По коридорам прокатился вой — аж мурашки высыпали! Мы вскочили. Все вещи и оружие остались на месте последней схватки, и защищаться нам в случае чего нечем. Прятаться надо. Я предложил идти по ручью. Если чистильщики — волки, то хотя бы со следа собьём. Пошли. Вода оказалась нестерпимо холодная. Ботинки моментально промокли, ступни заледенели, но приходилось терпеть. Я непрестанно оглядывался, боясь увидеть погоню. Очки свои я вернул, а жабоид периодически тыкался в мою спину как слепой щенок. Не хочу сказать, что в пещерах было беспросветно темно; по стенам висели гирлянды лишайников, дающих зеленовато-магический свет, но это была аллюзия видимости, позволяющая разглядеть лишь сами эти гирлянды, но не пространство вокруг них.

Ручей вывел нас к озеру. Нескончаемая мокрота легла передо мною, не обойти её, не объехать. Азбит сказал, что ручей мой путь... Ну и где здесь путь? По воде я пока ходить не научился, а чтобы плыть, нужна лодка. Да и не известно ещё, какие секреты скрывают местные воды. Вынырнет какой-нибудь ихтиандр с клыками в палец — и сразу всё. Всем. Будь здесь Горбунок, могли бы превратить его в лодку, возможно, подводную, а вплавь или на подручных средствах, нет уж, увольте. Одно достоинство озера — видимость стала лучше. С потолка на поверхность воды падали косые лучи дневного света, разливаясь по её колеблющейся глади цветастыми блёстками. Стены лишились зелёных гирлянд, они как будто поскучнели и осыпались, зато воздух набух от свежести и посветлел до состояния сумерек.

— Куда дальше? — спросил Дмитрий Анатольевич, разглядев окружающую обстановку.

— Не знаю, — честно ответил я. — Ты у нас проводник.

— А кто говорил: вдоль ручья надо, вдоль ручья?

— Во-первых, не я говорил, а Миша, во-вторых, выбора всё равно не было.

Первое моё утверждение жабоид проигнорировал, потому что Миша разговаривал только со мной, и я никого об этом разговоре в известность не ставил. Со вторым утверждением Дмитрий Анатольевич вынужден был согласиться: бежать нам в самом деле было некуда, кроме как вдоль по ручью в темноту и в неизвестность.

— Ладно, — вздохнул жабоид, — попробуем понять, куда двигать дальше. Прямо нельзя — вода.

— Думаешь? — съязвил я.

— Уверен, — вполне серьёзно ответил Дмитрий Анатольевич, — и повторил вслух мою недавнюю мысль. — Неизвестно, насколько там глубоко и какие твари могут в этой глубине прятаться. Могут, конечно, и не прятаться, но проверять желания нет. А у тебя?

У меня тоже не было.

— Хорошо. Раз прямо нельзя, направо-налево тоже нельзя. Назад... Когда бежали, ты боковых проходов не видел?

— Не видел.

Я действительно не видел, ибо смотрел совсем на другое, хотя утверждать, что их не было, остерегусь.

— Значит, возможно, были. Надо возвращаться. Будем смотреть и уже решать на месте, а здесь мы в любом случае ничего не высидим. Ты не мог бы дать мне свои очки? Мне так проще будет выход найти.

Отдавать ему очки я не хотел. Лишиться зрения в этой кромешной тьме не самая лучшая идея. Но делать нечего, из нас двоих в хитросплетениях коридоров разбирался только Дмитрий Анатольевич.

— На, — протянул я ему очки. — Веди меня, Сусанин.

Правильнее было бы назвать его поводырём, ибо я ослеп, но Сусанин тоже нормально, потому что Боян его знает, куда он меня заведёт.

Я шел, придерживаясь за плечо жабоида и притормаживая его, когда он ускорял шаг. Не хватало ещё споткнуться и разбить нос о какой-нибудь сталагмит. Жабоид не особо-то выбирал путь, и я то и дело сталкивался с этими пещерными наростами. Пришлось даже ругнуться, но в ответ Дмитрий Анатольевич сказал, чтобы я потерпел.

По моим предположениям мы уже прошли метров двести, а никаких боковых тоннелей не было. Я начал подумывать, не отнять ли очки у жабоида и не вернуться ли во Дворец-на-Свалке. Все эти коридорные походы меня изрядно утомили, хватит. Да и Василиса сказала, чтоб два дня, не больше. Сейчас как раз первый день заканчивается, а пока назад доберёмся, то и второй к концу подойдёт.

— Дмитрий Анатольевич.

— Ну?

И в этот момент снова вспыхнули фонари.

— Стоять!

Яркий свет ударил в глаза, и я зажмурился. Гадать, кто на сей раз вздумал изображать из себя электрика, я не стал — однозначно Вакула, его голос, да и кого-то другого встретить здесь вряд ли возможно, поэтому не дожидаясь удара битой, я опустился на колени и положил руки на затылок. На запястьях тут же щёлкнули наручники, а тяжёлая когтистая лапа пережала горло.

— Сильно только не нажимай, — попросил я невидимого противника. — Я же сдался.

Мною овладело равнодушие, даже зевнуть захотелось. Я настолько спокойно воспринял новую встречу с волколаками, что они сами немножко офигели. Видимо, им описывали меня как человека опасного и способного на неожиданные повороты, поэтому сжимавшая моё горло лапа не только не ослабила нажим, но сделала его сильнее.