Милый друг - английский и русский параллельные тексты

"Lesbian fashion, Louise Michot of the Vaudeville, Rose Marquetin of the Opera."	"Уроженки острова Лесбос: Луиза Мишо из Водевиля, Роза Маркетен из Оперы".
The game greatly amused him, as if he had verified, beneath grave outward appearances, the deep, eternal infamy of mankind, and as if this had excited, rejoiced, and consoled him.	Эта игра казалась ему очень забавной: он словно убеждался воочию, что под чопорной внешностью скрывается исконная, глубоко укоренившаяся человеческая низость, и это его утешало, радовало, воодушевляло.
Then he said aloud: "Set of hypocrites!" and sought out with his eye the horsemen concerning whom the worst tales were current.	- Лицемеры! - громко сказал он и принялся искать глазами тех, о ком ходили самые темные слухи.
He saw many, suspected of cheating at play, for whom their clubs were, at all events, their chief, their sole source of livelihood, a suspicious one, at any rate.	Среди всадников оказалось немало таких, о ком поговаривали, что они ловко передергивают карту, - как бы то ни было, игорные дома являлись для них неистощимым, единственным и, вне всякого сомнения, подозрительным источником дохода.
Others, very celebrated, lived only, it was well known, on the income of their wives; others, again, it was affirmed, on that of their mistresses.	Иные, пользовавшиеся самой широкой известностью, жили исключительно на средства жен, и это знали все; иные - на средства любовниц, как уверяли люди осведомленные.
Many had paid their debts, an honorable action, without it ever being guessed whence the money had come--a very equivocal mystery.	Многие из них платили свои долги (привычка похвальная), но никто не мог бы сказать, где они доставали для этого деньги (тайна весьма сомнительная).
He saw financiers whose immense fortune had had its origin in a theft, and who were received everywhere, even in the most noble houses; then men so respected that the lower middle-class took off their hats on their passage, but whose shameless speculations in connection with great national enterprises were a mystery for none of those really acquainted with the inner side of things.	Перед глазами Дюруа мелькали денежные тузы, чье сказочное обогащение началось с кражи и которых тем не менее пускали даже в лучшие дома; были тут и столь уважаемые лица, что при встрече с ними мелкие буржуа снимали шляпу, хотя ни для кого из тех, кто имел возможность наблюдать свет с изнанки, не составляло тайны, что они беззастенчиво обворовывают крупнейшие государственные предприятия.
All had a haughty look, a proud lip, an insolent eye.	Высокомерный вид, надменно сжатые губы, а также нахальное выражение лица являлись отличительными особенностями всех этих господ: и тех, кто носил бакенбарды, и тех, кто носил только усы.
Duroy still laughed, repeating:	Дюруа посмеивался.
"A fine lot; a lot of blackguards, of sharpers."	- Экий сброд! - повторял он. - Шайка жуликов, шайка мошенников!
But a pretty little open carriage passed, drawn by two white ponies with flowing manes and tails, and driven by a pretty fair girl, a well-known courtesan, who had two grooms seated behind her.	Но вот пронеслась красивая открытая низенькая коляска, запряженная двумя белыми лошадками с развевающимися гривами и хвостами; лошадьми правила молодая миниатюрная белокурая женщина, известная куртизанка, сзади помещались два грума.