Милосердие жреца Ашти

Говорили еще, что этому жрецу Ашти уже несколько тысяч лет, и служители боятся, что он так и исчезнет сам, вместе со всей магией, не передав ее никому. И тогда культ Ашти потеряет свою главную драгоценность – знания о магии крови.

Говорили, что могущественнее жреца нет никого на свете, и что он может отказать в помощи и королю Гелета, если тот заплатит недостаточную дань.

Лаори задумчиво потер лоб и не согласился – это уж были всем байкам байки.

– Отказать королю – разве ж это могущество? Жрец, кажется, еще больший узник, чем мы все. Все от него чего-то хотят, а он, выходит, не может сказать, чего хочет, потому что тогда кто-то умрет. Как мы… Думаю, что королю-то ему как раз отказать проще всего.

Все замолчали и посмотрели на него так, будто он сморозил невероятную глупость. И Лаори опять замолчал, поняв, что правильно делал, что только слушал.

– Думаешь, ему есть дело до каких-то десяти жертв? Ему еще десять приведут. Нас тут на десять по десять хватит, – заметил Майр, самый красивый юноша из них и единственный высокородный откуда-то с севера королевства.

– Если бы все равно было, разве бы он лечил? Кто же может исцелить, если у него каменное сердце? – Лаори сказал это тихо-тихо, себе под нос, так чтобы не слышали, но думал о том, что, может быть, если найдет способ, он сможет попросить жреца о защите и для его яма? Получится ли? Так ли неприступен жрец? Так ли он жесток, как говорят? Лаори верил и не верил в это…

Служители принесли им ужин, зажгли неяркие лампы. К тому времени все устали от разговоров и замолчали. Стемнело. Резиновое время тянулось и тянулось, даже хуже, чем за однообразной работой в монастырских стенах.

Лаори проснулся от того, что в полумрак вторгся яркий свет, поднялась суета. Служители внесли Криана на носилках и сразу же ушли с ним в его комнату. Круг всполошился, тревога разошлась между ними, как лесной пожар. Лаори почувствовал, как его ошпарило испугом, сон сгинул, будто рывком сдернули покрывало. Кто-то из юношей посмелее сунулся в двери комнаты Криана, но служитель захлопнул их перед любопытными. Все верно, нельзя мешать.

Они стянулись к дверям и уселись там сиротливой кучкой, мучительно гадая, что произошло. Не так должна была пройти эта ночь. Да полно, ночь ли? Лаори поднялся и выглянул в окно. Луна поднялась над горизонтом не так уж высоко. С заката прошел час от силы! Над площадью, невидимой за высокими стенами храма, до сих пор стояло зарево света от костров – там в эту ночь гуляли все, кто мог стоять на ногах. Праздник – жертва на год принята. Да что там Аштирим!.. Весь Гелет славил сейчас культ Ашти, провожал прежних служителей и ждал новых. И не только Гелет…

Они тоже славили культ Ашти – по-своему, сбившись в кучу перед закрытыми дверями. В молчании их было столько непонимания, тревоги и страха перед завтрашним днем, что можно было бы соткать ночной кошмар для всего Аштирима со всеми его лечебницами, обителями, паломниками и служителями.

3

Еще через час двери отворились и все вскинулись, с голодом в глазах вглядываясь в старшего служителя.

– Он в порядке, отдыхает. С ним останутся до утра. Навестите его завтра, а сейчас разойдитесь, нужен покой.

Вот так. Сухо, по-деловому. Никаких вопросов. Никто не осмелился задавать их старшему служителю. Лаори первым поднялся на ноги и потянул за собой Шона. Они молча разбрелись по своим комнатам, но Лаори готов был поспорить на что угодно, хоть на единственные выходные сапоги дедушки Мута, что мало кто спал в эту ночь. Бормотания ходили из угла в угол, отражаясь в пустых и неуютных каменных стенах обители, дремотные тревожные вскрики и вздрагивания. Лаори вслушивался в ночь, как, бывало, лежал и вслушивался в лес, когда старшие мужчины брали его ставить силки на зайцев. У леса было свое звучание, у обители – свое. В пустой гулкой ночи, лишенной шелеста деревьев и живых звуков природы, в мертвом каменном городе, другие звуки выходили вперед. Он слышал каждого из своих новых названных братьев, и ему было обидно за их растоптанную веру в лучшее будущее с того момента, как служители убрали свои ножи. Так же обидно, как за надежду дедушки и Мариамы, и еще других, чьих имен он не знал.

Все они были наивными, но разве это плохо? Разве нужно было – так? Как – Лаори сам не знал, но и ему, глупому деревенщине, было понятно, что с Крианом обошлись сурово, если не сказать жестоко. Чем же их первый не угодил? Он знал всё лучше всех. Ошибиться не мог. Значит, был прав в том, что жертва на самом деле не пришлась жрецу по душе? Но они ведь не были виноваты в этом… Не были. Неправильно это.

Промаявшись до утра, на рассвете Лаори поднялся, заправил постель, умылся, аккуратно оделся в новое, то, что приготовили для них служители. Сел на постель, сложил руки на коленях и стал ждать. Он сам не знал – чего. Служитель с завтраком пришел вскорости и был, похоже, удивлен, застав его на ногах.

Он оставил поднос и хотел уйти, но изменивший своему молчанию Лаори остановил его вопросом:

– Можно ли к Криану?