Милосердие жреца Ашти

Damaru Милосердие жреца Ашти

1

Культ жрецов Ашти был известен всему миру – от далеких ледяных островов охотников за морскими нарвалами до дальних королевств, настолько жарких и диких, что короли там не носили ничего кроме трех сотен бус из костей и короны из перьев.

Служители культа Ашти когда-то были великими магами и до сих пор оставались великими лекарями. Они могли заставить отступить почти любую хворь, затянуться – почти любую рану, а там, где не хватало их знаний и искусных рук, Верховный жрец Ашти мог приказать крови очиститься, а телу – излечиться одним лишь своим повелением. Среди всех служителей только он хранил опасные знания о кровной магии, он один, как самый достойный, мог призвать ее. Никто не знал, откуда к Ашти пришло это мастерство – был ли то подарок богов, или они сами дошли до него, но знания эти были запретны и передавались только раз, из уст в уста от старого Верховного жреца к новому.

Как бы то ни было, а даже простого служителя Ашти, не владеющего могуществом кровных ритуалов, желал иметь при себе каждый, кто был достаточно богат или знатен, но цена за мастерство служителей была так высока, что не каждый готов был ее платить. За жизнь можно заплатить только жизнью, но даже такая цена не всегда была справедлива, потому что Ашти выбирали лучших – сильных, выносливых, умных. Чтобы могли исполнять непростую работу служителей, чтобы не падали в обморок, потеряв немного крови, чтобы не жаловались на суровые уставы и слишком сложные дисциплины. А вот девушек в уплату не брали никогда. Женщина, и лишь женщина могла продолжить любой род – без нее всё бессмысленно. Да и сам служитель всегда должен оставаться беспристрастным, не превращаясь в заложника уютного дома, теплых рук, вкусной еды и любимых чад.

Юношей собирали со всех уголков мира, увозили в столицу культа – город-храм Аштирим, собственное царство Ашти внутри королевства Гелет. А там представляли их Верховному жрецу. За каждую принятую жертву служители культа отдавали свое мастерство. Из тех, кого нашли и привезли в Аштирим за год, выбирали самых достойных и оставляли для Верховного жреца лишь десятерых. Десятерых избранных, чьим делом было платить жрецу кровью и плотью один полный год. Остальные, не сгодившиеся, могли вернуться домой ни с чем, а могли остаться и принять обеты служителей, надеясь хоть так однажды принести пользу тем, ради кого отправились в путь.

Лаори был из глухой-глухой деревни. Когда к их яму пришла стража с гербами, все деревенские от мала до велика вышли посмотреть на нарядно одетых, как будто из сказки явившихся, воинов. Глубокие старухи, уже не поднимавшиеся с постели – и те приползли, скрипя просоленными костями. Даже старейшина, дедушка Мут, харкавший кровью с тех пор как простудился зимой на охоте в урочище, велел внукам притащить его на общий сбор прямо в кресле.

Не пришла только Мариама – мужа ее ранил на охоте медведь, повадившийся приходить в ям за прокормом и задравший в конце концов ребенка. Теперь последний взрослый муж их яма лежал в забытьи, бредил, а раны его сочились и исходили зловонием. Мариама не отходила от его постели, скоро и сама должна была с ним лечь – настолько исхудала и побледнела.

А король Гелета – страны, частью которой они себя совсем не ощущали, такой же далекий для них, как эта стража в золотых нагрудниках, сиявших на солнце волшебным светом – обещал им служителя культа в помощь, если они отдадут какого-нибудь молодого, сильного и красивого юношу, чтобы его увезли в Аштирим в этот год.

Об Ашти знали в этих местах куда больше, чем о собственном короле. Поднялся шум. Но старейшина, посуровев изможденным лицом, поднял руку, и все затихли, будто видели его даже затылками. Он велел оказать королевским гонцам гостеприимство по всем правилам радушных хозяев, но ответа не дал. Махнул рукой, и внуки утащили его обратно в дом.

Дедушка Мут был мудрым, и седина его была тому свидетельством. В горах мало кто доживал до глубоких седин. Если не зимы приходили за ними, то дикие звери, а теперь пришла стража. Раздумья дедушки были тяжелы: непростой у них в яме выдался год. Сам он не сегодня-завтра сойдет в могилу – зимняя лихорадка доконает его, новой зимы ему не видать уже. Старшим останется не тронутый еще сединой Хелем, старший внук его соседки-вдовы. Потому что всех взрослых мужчин на ту злополучную охоту в урочище на настоящего короля этих мест увел с собой муж Мариамы. Никто не вернулся, кроме него – так страшен оказался разошедшийся зверь в этот раз… И оба сына самого дедушки сгинули там же. Остались молодые, да совсем старики, и женщины.

А еще дедушка Мут знал – дошли слухи по горам с пастухами и путниками, – что в тех селах, где страже не отдавали добровольно кого-то, кого они просили, молодежи не осталось вовсе. Некому было кормить стариков. Потому что если добром не отдавали юношей, их уводили силой. Всех, кого видели на общем сборе. Об этом Мут, конечно, не говорил никому, но разве ж шило в мешке утаишь?..