Милосердие жреца Ашти

Это был древний обычай, как говорил многое знавший Криан, очень древний, но потерявший свое значение ради выгоды, удобства или от того, что однажды кто-то забыл, зачем он нужен и что он говорит. Нож, зажатый между пальцев, можно было вытащить по-разному. Можно так, что ни царапинки не останется на нежной тонкой коже рук, а можно было легко прорезать плоть до кости, коли нож был острым. Лаори надеялся, что служители не жалели для своего господина точила. И крепко сжал пальцы, когда нож качнула чужая рука.

Сильным был жрец. Лаори тянул руки вниз, крепко сжав пальцы, жрец тянул их вверх вместе с ножом. Лаори не был осторожен, осторожным приходилось быть жрецу. Но нож остался чистым.

Лаори не опустил дрожащих от усталости рук, он ждал решения жреца. Милости его, раз чудо тот уже совершил. На ковре, пропахшем пылью и благовониями, пред священными ногами остались следы его слез. Невидимые слезы того, кто не имеет глаз, чтобы поднять их.

Жрец вернул нож на вазу и приказал:

– Вставай. Идем.

В покоях Лаори не жалко было отдать Верховному жрецу все, что у него было. Пусть будет больно и стыдно, но он знал, что не зря. Жрец сам снимал покрывала с его тела, обнажая его пядь за пядью. У жреца был глубокий голос из тех, что повелевают толпами, и чуткие руки, что касались его беззащитной, открытой кожи. Эти же руки настойчиво подтолкнули Лаори в поясницу, заставив шагнуть к постели. Лаори не поднимал глаз и отводил взгляд – сейчас он был благодарен за это правило. Он забыл все слова, он не касался жреца сам и не спорил. Он молчал, когда его уложили животом на подушку, открыв его тело во всех смыслах. Он молчал, когда масло с чужих бесстыдных пальцев щекотно бежало по внутренней стороне бедер. Он молчал, стискивая зубы до хруста и сгребая в кулаки шелк простыней, когда тяжелое жесткое тело вдавило его в мягкость перины. Он жертвовал всё, что у него было, за совершенное для него чудо. Маленькое чудо милосердия.

Нежные пальцы отерли слезы Лаори, для которых не нашлось подходящего ковра, чтобы спрятать их. Священные руки сами поднесли ему кубок, и голос нашептал, что это уймет боль, оставшуюся от соития.

Те же руки отвели ему волосы. Кожи коснулся холодный металл, и Лаори с долей облегчения отдал и вторую свою жертву. Порез был маленьким, аккуратным, точным, как все, что делали чудесные руки целителей Ашти. Он и не кровоточил потом почти. И не болел. Жрец взял мало – не закружилась голова, не потемнело в глазах. Жрец был ласков… Даже в том, как он брал Лаори, не было жестокости. Лишь непреклонность всеведения, помогающая быстрее и легче перенести боль.

Теперь всё. Плоть и кровь. Не принял жрец плоти от других, даже от красивого, как сказка, Майра. А его плоть забрал по одному ему ведомым причинам.

Служители набросили на него покрывало и уже собирались увести, когда жрец сказал своим глубоким чарующим голосом, не имеющим лица.

– Ты можешь поблагодарить меня, октати.

Октати. Восьмой. Все юноши из круга были для жреца только лишь номерами по дням декады. Лаори на секунду стало обидно, но разум возобладал. Он многое отдал, что ему имя? Он сам опустился на колени перед схенти, ему ничего не стоило коснуться губами ног Ашти. Аромат благовоний снова окутал его, тот же аромат, которым пахли ковры. Как же часто жрец ходил по ним, что они впитали его запах? Что за мысли мучили его? Какая по счету бессонница? Или правда была в той байке, что этому жрецу Ашти уже много сотен лет? Может быть, даже тысяча?

«Спасибо», – прошептали губы почти беззвучно. И не было унижением благодарить того, кто действительно сделал ему подарок, значение которого Лаори понял правильно – других не будут мучить. За все надо благодарить, даже за малость, а уж за это… Вот только им отняли голос. А жрец услышал его.

– Дерзкий мальчишка, – цыкнул он. – Я забуду, но только в этот раз.

* * *

Наутро Криан встретил его, словно поднятое умертвие. Лаори единственным из всех пришел от жреца сам, своими ногами – с трудом сохраняя остатки достоинства и прямую спину, с аккуратно заклеенной пластырем ранкой между шеей и плечом.

– Вот как… – прошептал Криан. – Значит, я все-таки был прав. Он сохранил десятку ради кого-то одного. Вот уж никогда не подумал бы, что это можешь быть ты.

Он соскочил с тахты, схватил Лаори за руки и потащил к свету. Внимательно всмотрелся в лицо до того, что Лаори почувствовал себя неловко – слишком прямой долгий взгляд у них в деревне кончался или дракой, или свадьбой.

– И ничего в тебе особенного. Ну хорошенький, в меру, но нос с горбинкой все равно… – Криан сморщил свой нос и покачал головой. – Волосы обычные, даже не вьются. Ну… Может, только глаза. Глаза у тебя красивые, но их-то жрец как раз и не видел. Майр намного красивее. Что он в тебе нашел особенного? – потребовал Криан и сжал его руки до боли. – Скажи!