Микеланджело. Жизнь гения

Однако она не позабавила отрока Микеланджело. «Жизнеописание» Кондиви убедительно передает тягостную неловкость и отчаянное смущение, которое испытал одержимый честолюбием пятнадцатилетний мальчик: «Микеланджело помнилось, будто прошла целая вечность, прежде чем Лоренцо отправился восвояси и он смог исправить ошибку». Потом он взял резец и выбил изо рта скульптуры зуб, образовав в десне зияющее отверстие, словно бы зуб выпал с корнем. Произведя над фавном эту стоматологическую операцию, Микеланджело на следующий день «принялся с нетерпением ожидать прихода Лоренцо Великолепного».

Лоренцо весьма развеселила реакция отрока на его шутку, но, поразмыслив, он не мог не оценить уровень его работы, необычайный в столь юном возрасте; поэтому «он решил помогать и покровительствовать талантливому отроку и принять его в свой собственный дом». Иными словами, Микеланджело пригласили из мастерской художника ко двору, пусть и неофициального, правителя Флоренции.

Эпизоду с головой мраморного фавна свойственна некая сказочная атмосфера, не ставящая под сомнение его подлинность, но кратко и емко передающая те детали, на которые Лоренцо мог опираться в процессе отбора юных талантов. По-видимому, Лоренцо также видел несколько рисунков Микеланджело; весьма вероятно, что он и до появления Микеланджело в саду скульптур слышал о его чрезвычайно многообещающем даровании.

Решив принять Микеланджело в число своих домочадцев, Лоренцо осведомился, чей он сын. «Ступай к отцу, – повелел он, – и передай, что мне угодно с ним поговорить». Услышав приказание Лоренцо, Лодовико преисполнился тревоги и пришел в ужас оттого, что его призывает к себе могущественный правитель города. «Он принялся сетовать на то, что у него-де отнимают сына, одновременно без умолку повторяя, что не допустит, чтобы сын его сделался камнерезом». Потребовалось немало времени, чтобы уговорить Лодовико отправиться к Лоренцо, и убеждали его в том многие, включая Граначчи, а может быть, и Гирландайо. На самом деле подобная аудиенция в палаццо Медичи была редкостной удачей; обычно Лоренцо осаждали флорентийские граждане, жаждущие милостей (один свидетель как-то насчитал в толпе просителей сорок человек), и зачастую требовалось более одного визита, чтобы удостоиться хотя бы краткой аудиенции у властителя города.

Когда негодующего Лодовико наконец волоком приволокли пред очи Лоренцо Великолепного, тот спросил у него о роде его занятий. Лодовико со сдержанной гордостью отвечал, что пребывает в почти совершенной праздности: «Я никогда не занимался никаким ремеслом, но неизменно жил на маленький доход, получаемый с имений, унаследованных мною от предков». Тогда Лоренцо предложил употребить свою власть, дабы назначить его на любую должность, каковая придется ему по вкусу: «Воспользуйтесь моим предложением, ибо я сделаю для вас все, что в моих силах». Впрочем, в итоге отец Микеланджело потребовал должность мелкую и жалкую, синекуру с небольшим окладом на мытном дворе. «Лоренцо Великолепный похлопал его по плечу и с улыбкой промолвил: „Вы обречены жить в бедности“, так как ожидал, что Лодовико попросит большего»[178].

Даже шестьдесят лет спустя Микеланджело помнил этот эпизод в мельчайших деталях и не переставал гневаться на отца, пытавшегося помешать ему ступить на избранный путь, как не переставал стыдиться ничтожности отцовских притязаний.

Глава пятая Древности

Когда Лоренцо показал ему свою коллекцию, он, не уставая дивиться богатству представленных мраморов, драгоценных камней, хрусталей, а также искусству, с коим созданы изысканные предметы, но более всего ее невероятному изобилию, промолвил: «Ах, вот что по силам совершить увлеченности и любви! Это поистине королевская коллекция, но ни один король не мог бы собрать такую, даже употребив всю свою власть, потратив свою неисчерпаемую казну или развязав войну».

Никколо Валори об оценке, данной герцогом Миланским коллекции Лоренцо Медичи[179]

Битва кентавров. Деталь левой части композиции. Ок. 1492