Микеланджело. Жизнь гения

Среди писателей и мыслителей, которых можно было в любой день встретить за ужином в доме Лоренцо, были такие состоявшие в его свите интеллектуалы, как Марсилио Фичино (1433–1499) и граф Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494). На подростка, даже не завершившего образования в латинской школе, подобная компания, видимо, производила ошеломляющее впечатление: если прибегнуть к современной аналогии, это примерно то же, что попасть от заводского станка за профессорский стол в оксфордской столовой. Интересно, многое ли мог понять Микеланджело в беседах об античной литературе и темной философии? Впрочем, он был чрезвычайно одаренным отроком и интуитивно вполне мог постичь идеи, витавшие в том воздухе, которым дышало его окружение.

Несомненно, теории, разделяемые блестящими интеллектуалами при дворе Лоренцо, вновь и вновь появляются в поэзии Микеланджело десятилетия спустя. Фичино, в прошлом воспитателю Лоренцо, принадлежит ведущая роль в возрождении неоплатонизма – эзотерического мистического учения поздней Античности. Кроме того, он первым перевел на латынь все произведения Платона, почти неизвестные на Западе прежде, в Средние века. Он сделал достоянием европейской мысли того времени термин «платоническая любовь». В основе этого понятия лежит впервые предложенная Платоном в диалоге «Пир» идея о том, что любовь может быть стезей, ведущей к постижению Божественного начала, то есть Господа. С точки зрения Фичино, да и Платона, подобную любовь зачастую испытывали друг к другу двое мужчин (отсюда и второе значение термина «платоническая любовь»).

«Облик человека, в силу того что преисполнен добра, дарованного ему Господом, прекрасен и усладителен для взора, – писал Фичино в „Комментарии на «Пир» Платона“, – часто зароняет искры своего великолепия, через взор созерцателя, в его душу»[187]. Такой образ мыслей и чувствований Микеланджело стал разделять, такой опыт был ему знаком.

В знаменитой «Речи о достоинстве человека» 1486 года Пико делла Мирандола утверждал, что человек может возвыситься, поднимаясь ко все более заоблачным вершинам бытия исключительно благодаря проявлению собственной свободной воли. Создавая Вселенную, писал он, Бог-Творец «грязные и засоренные части нижнего мира наполнил разнородной массой животных, но, закончив творение», как свидетельствуют Платон и Библия (в его глазах авторитетами были оба), «пожелал Мастер, чтобы был кто-то, кто оценил бы смысл такой большой работы, любил бы ее красоту, восхищался бы ее размахом»[188]. Посему он создал человека, существо, способное вернуться в низменное состояние животного или даже растения, но вместе с тем и возвыситься, уподобившись ангелу и Сыну Божию.

Микеланджело не мог прочесть «Речь о достоинстве человека» Пико делла Мирандолы, написанную на латыни. Однако высказанные в ней идеи он два десятилетия спустя отразил в визуальных образах плафона Сикстинской капеллы с подлинно величественной мощью. Конечно, это не означает, что Микеланджело воспринял их уже в отрочестве, но интересно было бы представить себе, как он сидит за одним столом с их автором, может быть даже бок о бок.

* * *

Кроме упоминания о том, что к нему относились с большим почтением и что он вращался в обществе сыновей и гостей Лоренцо, Микеланджело почти не сообщает никаких деталей о своей жизни при дворе Медичи. Он описал одно значимое произведение, созданное в это время, но почти ничего более. Перечитывая «Жизнеописание» Кондиви с Тиберио Кальканьи, он пожелал внести ясность в одно обстоятельство: «Он никогда не бросал своих занятий ради игры на лире или исполнения импровизированных песен»[189]. Иными словами, он не принимал участия в развлечениях, без которых не обходился ни один двор, то есть не играл на музыкальных инструментах.

Это весьма характерно для него и многое говорит о нем как о личности. Лоренцо сам любил музыку и прославился как исполнитель особого жанра респонсорных флорентийских песен, строящихся на молниеносно сменяющих друг друга партиях солиста и аудитории. Искусным певцом слыл и его старший сын Пьеро, играли на музыкальных инструментах и пели многие художники, культивировавшие придворный стиль. Знаменитым музыкантом называли Леонардо да Винчи, который даже изготовил странную серебряную лиру, lira da braccio, в форме лошадиного черепа.

Однако Микеланджело сторонился этих изысканных развлечений. Видимо, уже в отрочестве он был нелюдим, замкнут и одержим своим ремеслом, проводя все свое время за рисованием и ваянием. Только такой преданностью избранному поприщу можно объяснить небывало быстрый прогресс, которого он добился. За два года он сделался лучшим из живших в то время скульпторов – резчиков по мрамору.