Микеланджело. Жизнь гения

Лоренцо отвел Микеланджело «в своем доме хорошую комнату, предоставив ему все удобства, какие он только мог пожелать»[180]. По-видимому, она располагалась не в самом палаццо Медичи, где размещалась комната Бертольдо, обставленная такими предметами, как «кровать с периной и подушкой, набитой старыми перьями», «обеденный стол», «старинный сундук, расписанный античными сценами», и приютившая некоторые его рабочие инструменты; все вышеназванное было перечислено в инвентарном каталоге после смерти Лоренцо[181]. Вероятно, Микеланджело жил в сходных условиях, но в одном из имений Лоренцо. Не исключено, что его разместили возле сада скульптур в Сан-Лоренцо, где, согласно налоговой декларации середины девяностых годов XV века, имелись «крытая галерея, покои и кухня»[182].

Вазари добавляет, что Лоренцо «подарил ему красный плащ»[183], видимо, для того, чтобы придать элегантность его облику, а также назначил жалованье в пять дукатов в месяц. Подобные щедрые поощрения талантливого отрока отвечали политике Лоренцо в целом, как понимал ее Макиавелли: «Величайшую склонность имел он ко всем, кто отличался в каком-либо искусстве, крайне благоволил к ученым…»[184]

Отчасти выдающиеся достижения Лоренцо, уместившиеся в относительно короткую жизнь, объясняются тем, что на самом деле он стоял во главе целой команды. Гигантский объем его корреспонденции – во многом следствие усилий секретарей, которые вели его переписку. Предметы искусства для его коллекции отбирали и тщательно исследовали многочисленные консультанты, в том числе Бертольдо и Нофри Торнабуони. Выражаясь современным языком, его двор представлял собой этакий «мозговой центр», составленный из ведущих интеллектуалов Европы конца XV века.

Доменико Гирландайо. Утверждение устава францисканского ордена. Деталь: Анджело Полициано и сыновья Лоренцо Медичи. 1479–1485

Среди них был и Полициано (1454–1494). Получивший при рождении имя Анджело Амброджини и взявший в качестве псевдонима латинизированное название родного городка Монтепульчано, он являлся одним из лучших итальянских поэтов и знатоков классической древности своей эпохи. Кондиви, возможно, повторяя мнение Микеланджело, описывал его как человека «необычайно ученого и проницательного». К 1490 году дружба Полициано с Лоренцо длилась уже около двадцати лет. Он служил домашним учителем его сыновей; Полициано, смуглого человека с крючковатым носом и затененными щетиной щеками, можно увидеть на фреске работы Гирландайо: он ведет вверх по лестнице сыновей Лоренцо.

По-видимому, Полициано взял Микеланджело под крылышко. Писатель и ученый «горячо полюбил Микеланджело», всячески побуждал его заниматься науками, пересказывал молодому художнику античные сюжеты и давал ему всевозможные задания[185]. Полициано жил почти по соседству с садом скульптур в Сан-Марко, в другом саду, принадлежавшем покойной супруге Лоренцо Клариче.

Трудно сказать, зиждилась ли его привязанность к талантливому юноше на чем-то большем, нежели желание открыть для него сокровища классической культуры. Впрочем, несомненно, что Полициано испытывал чувственную склонность к молодым мужчинам и активно искал их общества, а пятнадцати-шестнадцатилетний Микеланджело как раз достиг возраста, который представлялся старшим флорентийцам наиболее подходящим для вовлечения юнцов в подобные любовные связи.

Особенностью и привлекательной чертой двора Медичи было то, что он не был настоящим двором, ведь, по крайней мере официально, Медичи не имели титула правителей, а оставались всего-навсего богатыми флорентийскими гражданами. Потому в доме Лоренцо царили куда более свободные нравы, чем обыкновенно принято в аристократических и правящих кругах. Сын папы Иннокентия VIII Франческетто Чибо, который женился на дочери Лоренцо Марии Маддалене, даже сетовал, что в палаццо Медичи его принимают недостаточно торжественно и церемонно. Тогда ему объяснили, что чем более Медичи обращаются с кем-либо как с членом семьи, тем более чести ему оказывают[186].

Поскольку при дворе Лоренцо были приняты подобные скорее буржуазные манеры, за столом гостей рассаживали, не очень-то озабочиваясь титулами, званиями и положением. Спустя шестьдесят лет Микеланджело с удовольствием вспоминал, как милостиво разговаривал с ним Лоренцо – за столом и не только. Естественно, за трапезой у Медичи собиралось множество интересных людей. Очень часто, с гордостью говорил впоследствии Микеланджело, ему отводили место более почетное, нежели сыновьям Лоренцо и именитым гостям. На протяжении нескольких поколений Микеланджело предстояло общаться со многими представителями знаменитого семейства, но, судя по всему, он никого из них не уважал, да, пожалуй, и не любил, как Лоренцо.