Метро

— Да вы представления не имеете! У него информация! Ценная… Он… — Артем укусил себя за губу, в последний раз взвесил. — Он выживших нашел! Связался! С другими! Понимаете? С другими выжившими! Не в Москве! — он заглянул майору в его широкое ровное лицо.

Ничего там не изменилось и не подвинулось.

— Херня какая.

Потом улыбка по губам тенью прошла. Глеб Иваныч рукой поправил волосы. Вид у него был мечтательный. Ждал он, ждал вечера, ждал десяти часов, и ждал того, что будет после — назначенного свидания с красивой своей сучкой в балетной пачке. Вот об этом ему хотелось думать.

Артем вскинул скованные руки.

— А если есть еще какие-то места, где можно жить? Если мы не должны, не обязаны тут в метро… До конца… А? И он — он! — может это знать!

Майор взвесил в руке револьвер, зажмурил глаз, поглядел на стол через мушку.

— Вот качество, — задумчиво произнес он. — Из него, наверное, сто лет назад еще расстреливали. А все равно… Надежней нагана машинки нет. Особенно для этого дела. Не заклинит, не перегреется.

— Ты что, не слушаешь меня?! — взбеленился Артем. — Или ты знаешь что-то?!

— Ладно, хватит. Конвой!

— Нет, не хватит! Если ты его расстреляешь сейчас, мы никогда, ничего… Никогда!

— Конвой, бля! — рявкнул майор двери.

— Никогда! Он — единственный, понимаешь ты? Больше никому не удавалось! Найти, связаться… Его нельзя убивать!

— Нельзя все-таки?

— Нельзя!

— Ценная информация?

— Да!

— Выжившие!

— Выжившие!

— Ладно, идем.

Майор схватил Артема ручищей за плечо, гидравлическим прессом, пнул дверь, вывел в коридор. Конвой подбегал, виноватый и испуганный, допыхивая самокрутку, но майор только сунул ему вороненый ствол в рыло и оттолкнул.

Вытащил из кармана связку ключей, позвенел ей у какой-то двери. Шваркнул ей, втолкнул Артема в камеру. Там сидели семь человек, бледные и потные.

— Умбах!

— Я.

Вислоусый Петр Сергеевич поднялся, глядя ищуще и беспокойно. Он весь был перемазан бурым, подсыхающим; переносица вскрылась, и рот щербился. Голову он чуть запрокидывал, чтобы из носа не текло.

То тень мелькнет через его лицо, то света пятно: чего ждать?

Майор вскинул револьвер к его лбу и сразу по ушам хряснуло, молотом врезало, и прыснуло мелким красным вокруг, на руку ему, на лицо, на гимнастерку. Умбах ослаб и сел на пол, стал как мешок с песком. Остальные бледные зажали уши, баба завизжала. Стена вся была в мокрых блестящих ошметках. Засунул голову в камеру тюремщик, ругнулся неслышно, что-то неслышно спросил. В ушах надрывно звенело.

Майор схватил Артема за плечо и выволок в коридор, хлопнул дверью. Зарычал сквозь звон:

— Кому нельзя? Мне? Мне нельзя? Сучонок ты мелкий! Мне — нельзя?!

Тошнило, крутило.

Артем сглатывал, держал в себе. Выблюет — покажет слабость.

— Выводите расстрельных! Сколько можно! — крикнул еле-еле сквозь звон майор тюремщикам. — Сколько их там у нас?

— Семеро было с Умбахом.

— Как раз, значит, барабана хватит. И камеру замыть!

Майор сделал шаг и встал прямо у Артемовых глаз. Подбежавшим из караулки сказал:

— За мной его!

Вернулись в кабинет.

— Ты говоришь, не надо. Надо! Надо вас расстреливать. И прилюдно. Полезная штука — расстрел. А то каждый, блядь, думает, что он — главный герой, что это кино про него снято. А на, погляди, как люди мешками с говном становятся. Чик! И готово. И не будешь столько о себе воображать!

Он взял со стола ничейный патрон и сунул его Артему под нос.

— Гляди. Это для тебя. Хотел с тобой завтра разобраться без спешки. С бреднями с твоими. Но ты прям на рожон лезешь.

Выдернул барабан, загнал в него Артемов именной.

— Этого к остальным!

— Нет, — Артем замотал гудящей головой. — Нет!

— Пшел!

— Сегодня… Сейчас… Рейх… Будет… На Театральную…

— Пшел, тварь!

— Умбах… Он их агент. Был. Я должен был… Вытащить его. Отсюда. Я тоже… Тоже дивер… сант.

— Болтун ты…

— Стой. Стой. Все врал про радиста. Не убивайте. Я правда. Клянусь… Там сейчас две… группы. Минируют переходы.

Глеб Иваныч наконец повернулся к нему.

— Зачем?

— Будут Театральную брать.

— Ну?

— У них в туннелях стоят штурмовые бригады. Наготове. И две диверсионные группы на Театральной. Будут взрывать переходы к вам сюда. И когда отрежут Театральную… Через пять минут… Будут там.

— Умбах что? Зачем он?

— Он радист. Должен был сигнал к началу получить.

— А ты?

— Я при нем. Связной.

— Кто задание давал? Тебе — кто?

— Дитмар.

— Знакомы.

Майор окаменел. Часы над головой у Артема считали: ц-к, ц-к, ц-к. Такие же точно часы, как у ганзейского майора. Только окончание у аббревиатурной истории ВЧК было другое, преждевременное.

— Ну ведь ты тут. У нас. И Умбах у нас. Значит — они пока ждут. Сколько будут ждать?

— Должны были до окончания спектакля ударить. Если затянуть… Пошлют кого-нибудь проверить. И все равно рванут.

Ц-к. Ц-к. Брови у майора сползлись.

— Остальных знаешь в лицо? Из тех двух групп?

— Знаю. Старших.

— Поможешь?

Он кивнул раз проржавело, натужно.

— Так быстро не успеем собрать людей… — сказал вслух майор. — Надо время потянуть. Надо потянуть время.

Хотел подсказать майору, но боялся: тот ведь нарочно сделает наоборот. Должен сам. Думай, думай, майор. Ну?!