Метро

— Это чего такое было? — спросил у него Свинолуп, еле шевелясь.

Назло, скотина.

Артем потянул крючок: туго пошло. Курок отстал, замахнулся.

— Встал!!! Па-шшол!!!

— Это где рвануло?

Дожал: громыхнуло еще раз, но уже не так больно, как в камере, когда Умбаха убивали. Уши забились уже. Свинолуп взялся левой рукой за пятно на правом плече. Наконец послушался, встал. Перешагнул через конвоира, выглянул в коридор.

Там колупался еще один тюремщик пришибленный, дернулся было со своим автоматом, Артем наугад выстрелил ему куда-то в живот, пнул автомат в сторону.

— Ключи у кого?! Ключи от камер у кого?!

— У меня есть.

— Открывай! Открывай всех! Где тут этот… Который про выживших врал? Зуев! Где он?!

— Его нет. Услали на Лубянку. Запрос на него пришел. Нет его!

— Иди сюда. Сюда. Где моя камера? Это? Открывай!

Майор повозился с беззвучными ключами, отпер. Накрашенная Юлька и угрюмый харкун были живы-здоровы.

— Выходите! Бежим отсюда!

Свинолуп скривил рожу.

— Куда это еще? — спросил Андрюша.

— Куда?! На свободу отсюда!

— Да никуда они с тобой не побегут, — сказал Свинолуп.

— С Линии! Я вас вытащу отсюда!

Юлька молчала. Мужик похлопал припорошенными глазами. Соображал что-то и воздуху набирал. А потом — не закричал даже, а заорал.

— Отвали, мурло! Мурло, провокатор! Отвали! Мы никуда не пойдем! Мы тут живем! Тут!

— Усек? — спросил Свинолуп, ухмыляясь. — Вот к Родине-то любовь.

— Да вас к стенке поставят тут! Он и поставит! Этот же! Свинолуп!

— Иди на хер! Сядь, Юлька, что вскочила, как дура?!

— Правильно, — сказал Свинолуп. — Вот все правильно. А ты, сосунок…

Артем озверел.

— В камеру зашел! Зашел! Они тебя боятся! Ключи сюда! Бросай! Он никуда не денется отсюда, ясно? Все, вот он! Пойдем! Как тебя? Андрей. Я вас вытащу отсюда! Вытащу, ну? Быстрее! Времени нет!

— Мы не пойдем, — отказалась вслед за мужем Юлька.

— Дурак ты, Федор! — засмеялся Свинолуп. — Утырок зеленый… Это же кролики! Смирные! Куда они побегут?!

— Какие еще кролики?!

— Смирные! На, смотри!

Свинолуп задрал Юльке платье, сдернул с нее колготки штопаные вместе с трусами, показал рыжий пух. Та только спрятала рот в ладони.

— Ну?! — крикнул он в Андрюшу. — Ну?! Что стоишь?!

И ручищей своей сжал Юлькину дряблую задницу. В промежность ей сунул пятерню, взялся там.

— Что?! Стоишь?!

Андрюша лупился в пол.

— Говно! — Свинолуп дал ему пощечину левой — и свалил его этой одной пощечиной на пол. — Иди, говно! Беги! Хватай жену свою драную и беги! А?!

Андрюша отполз к скамейке, сел, взялся за щеку.

Юлька тихо выла. Тушь текла.

— Никто за тобой не пойдет!

— Врешь, паскуда. Врешь!

Кто-то бежал по коридору, бухал сапогами. Неужели подкрепление прибыло уже? Артем пальнул туда, в пыль. Там пригнулись, спрятались, или умерли по случайности.

Где тут смертники были?

Скакнул — нашел камеру. Дверь распахнута. Конвоя нет. Все стоят внутри. Шестеро. Две бабы и четверо мужчин.

— Бегите! Бежим! За мной! Вытащу вас!

Никто не верит. Никто не двинется.

— Вас же расстреливать… Вас к стенке всех! Ну?! Ну?! Чего боитесь? Что теряете?!

Ему даже не отвечали.

Покачиваясь, двигался к нему по коридору Свинолуп. Нюхал руку. Улыбался.

— Кролики. Кро-олики. Эти разок попытались уже. Знают, чем кончится.

— Ты паскуда.

— Ты поди, все камеры открой. Давай, пацан. Освободи их. У тебя же вон — ключики, ствол. Ты хозяин же. А?

— Заткнись.

Свинолуп подошел вплотную — грязный, жуткий, кряжистый — и Артем сделал шаг от него, и еще один.

— Никто за тобой не пойдет. Свобода, блядь. Герой, блядь, освободитель.

— Он вас на расстрел вел! — крикнул Артем приговоренным. — Уже! Сейчас!

— А теперь простят, может? — пробубнил кто-то. — Ведь мы вот, мы никуда.

— Может! — поддержал Свинолуп. — Все может! Понял, ты, говно?! Ты понял?! Ты все понял?!

Артем выстрелил ему в грудь, в середину выстрелил этого человека, и пулька увязла в нем, и он отшатнулся, и опять засмеялся. Тогда Артем выдавил ему еще одну пулю из чужого, неверного револьвера — в живот. Не мог выстрелить ему в лицо, в глаза не мог посмотреть Свинолупу. В его уверенные, наглые, хозяйские глаза.

Тот все же упал нехотя.

— Ну?! — повторил Артем смертникам. — Все! С ним все! Пошли!

— С этим-то все. Другие есть, — пробубнили ему. — Куда бежать-то тут? Некуда.

Сверху кричали, лаяли командами. Сейчас спустятся.

— Ну и оставайтесь! Вы! — заорал им Артем. — Ну и дохните тут! Хотите дохнуть — дохните! Как говно!

Он сунул наган стволом в штаны, подобрал у подстреленного конвоира автомат, поискал ключики от наручников, но снять не успел — уже бежали навстречу. Полоснул из автомата, пробрался через коридор целым, вскарабкался по лестнице, выскочил в зал.

Там был дым, грязь, сутолока.

Оркестр продолжал греметь и веселить, как на «Титанике».

Мина рванула там, где Артем ее установил — в нижнем конце эскалатора, с обратной стороны заслонки, ровно над камерами. Но не завалило — наоборот, вырвало ворота, как он и надеялся.

Хорошо, станция неглубокая, сигнал пробился. Хорошо, Дитмар не доверился наемнику: мину вручил не с таймером, а радиоуправляемую.