Читаем Метла системы полностью

– Реально садистский аспект этой игры, – прошептал Сапун, придвинувшись к Линор так, что она вынужденно отсела от него и чуть не свалилась с чемодана, – если кто-то еще в сериале говорит «Привет, Боб» прежде, чем Кот выполнит свою водочную обязанность, Кот должен выпить цельную другую бутылку за пять минуточек.

– А Кот в курсе? – спросила Линор, глядя на Кота. Тот сидел сгорбившись, на полу, его затылок покоился на стенке и с перерывами вяло о нее ударялся, бутылка водки лежала на коленях, горлышко соединялось с губой Кота тонкой ниточкой слюны.

– Думаю, на данном этапе Кот в курсе, в ганглионарном смысле, – сказал Антихрист, – несмотря на то что с трудом сформулировал бы правило, если бы его попросили.

– Мамочка, – пискнул Кот еле слышно.

– У тебя получится, ты, крупняга-здоровяга, – сказал Сапун, массируя Коту плечи.

На телеэкране появился Эд Макмахон.

– Эд, продавай! – заорал Антихрист.

Гон отложил трупик косяка и задумчиво цедил пиво. Он повел краснющими глазами и смотрел на Линор так долго, что ей стало неловко. Потом Гон стал смотреть на Ля-Ваша, который его игнорировал. Потом снова на Линор.

– Эй, Антихрист, – сказал он. – Ничо, если я у твоей сестры спрошу кое-что?

– Будь как дома, – сказал Антихрист, попеременно глядя на экран и на попытки Кота допить бутылку, попытки теперь уже совершенно жалкие, поскольку водки осталось совсем на донышке и Кот всё пытался вылить ее в рот, а она почему-то выливалась изо рта или, в любом случае, там не оставалась и скользила обратно в бутылку, а оттуда наружу, на ковер и Котову рубашку.

Гон смотрел на Линор, пока Сапун массировал ему плечи, присев сзади.

– Линор, как Антихрист потерял ногу?

– Ну, это, эй, так нечестно, потому что это не вопрос, потому что я на него уже отвечал, – сказал Антихрист. Линор стала глядеть на Ля-Ваша. Его голова застыла на плече. – Я же говорил, это случилось в танце. У меня было такое необъяснимо счастливое детство, что я просто танцевал, все время, от радости, и как-то раз затанцевался, и оно случилось. Квод эст демонстратум.[107]

Линор засмеялась.

– Это правда? – спросил Гон у Линор. – Поддержишь его версию?

– Безусловно, – сказала Линор, не глядя на Ля-Ваша, который не глядел на нее.

Ля-Ваш повернулся к Гону.

– Тебе что, незнаком инвалидный этикет? Нельзя обсуждать инвалидность в присутствии инвалида, пока инвалид сам не заговорит об инвалидности. Я, может, внутри весь корчусь от боли. Может, ты хочешь сам делать домашки с дифурами?

– Антихрист, – сказал Гон с легкой ухмылочкой, – сим удостоверяю искренние извинения за бестактность, а равно пользуюсь возможностью указать, что еще один косяк не пережил срок годности, вот.

– Хрумпф, – сказал Антихрист, выдвигая ящичек. – Клинт Вуд и облигации спешат на помощь.

– Пять минут прошло, Антихрист, – сказал Сапун.

Подбородок Кота упирался в грудь. Одна рука несообразно вытянулась, палец указывал на ступеньки в туалет комнаты отдыха.

– У него получилось? – спросил Ля-Ваш.

Сапун поднял бутылку.

– Осталась одна капелька.

– И больше одной капельки на его рубашке, как я погляжу, – сказал Гон, приподнимая голову Кота, чтобы вглядеться в темную область пропитанной водкой рубашки.

Антихрист задумчиво потер ногу.

– Скажу так: если Кот даст согласие сосать рубашку остаток серии, то есть еще где-то пять минут, он искупит проступок, как обычно для него, весьма умилительным способом.

– Поздравляшечки, Котенька, – сказал Сапун нежно, засовывая часть Котовой рубашки Коту в рот и лаская щеку под дергающимися веками. – Ты по-прежнему неоспоримый король «Привет, Боба».

– Ты прибыла одна? – спросил Ля-Ваш у Линор. – На самолете или на модельке?

– Я прилетела на самолете Компании, – сказала Линор.

Антихрист поднял брови, и те как бы прибавили ему волос на голове.

Линор продолжала:

– Я прилетела с другом, он еще и типа мой босс в «Част и Кипуч».

– Мистер Кипуч. – Антихрист кивнул. – Тот, о котором говорила Кэнди.

– И что Кэнди тебе о нем говорила? – спросила Линор.

Антихрист отвернулся, ручкой нарисовал на пластмассе ноги улыбающуюся рожицу, стер ее обслюнявленным пальцем.

– Что твой босс – еще и твой друг, так тебе повезло. В июле. Только не надо припадков; я чувствую, Коту вконец нехорошо.

– Кэнди, типа Мандибула, – это детка, которой ты вдувал? – спросил Гон Антихриста с ухмылкой.

Линор вытаращила глаза на брата.

– Ты и Кэнди? Вдувал?

Ля-Ваш неспешно развернулся и уставился на Гона абсолютно ледяными глазами. Одежда Гона вдруг стала вроде как свободнее, будто из него что-то неспешно вытекало.

– Прости, – буркнул он. И закрыл глаза.

Антихрист глянул на Линор.

– Гон не ведает, что говорит, и я, вне всякого сомнения, пространно объясню тебе все чуть позже. Гон, тебе случайно не надо решать задачки?

– Черт, – прошептал Гон. Затянулся косяком Антихриста.

Линор встала.

– Можно попросить тебя об услуге?

– Да.

– Я уверена, это обременительно, но нам с Риком мотель до пяти не светит, а день был очень длинный, и типа грязный, полет и вообще…

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие романы

Короткие интервью с подонками
Короткие интервью с подонками

«Короткие интервью с подонками» – это столь же непредсказуемая, парадоксальная, сложная книга, как и «Бесконечная шутка». Книга, написанная вопреки всем правилам и канонам, раздвигающая границы возможностей художественной литературы. Это сочетание черного юмора, пронзительной исповедальности с абсурдностью, странностью и мрачностью. Отваживаясь заглянуть туда, где гротеск и повседневность сплетаются в единое целое, эти необычные, шокирующие и откровенные тексты погружают читателя в одновременно узнаваемый и совершенно чуждый мир, позволяют посмотреть на окружающую реальность под новым, неожиданным углом и снова подтверждают то, что Дэвид Фостер Уоллес был одним из самых значимых американских писателей своего времени.Содержит нецензурную брань.

Дэвид Фостер Уоллес

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература
Гномон
Гномон

Это мир, в котором следят за каждым. Это мир, в котором демократия достигла абсолютной прозрачности. Каждое действие фиксируется, каждое слово записывается, а Система имеет доступ к мыслям и воспоминаниям своих граждан – всё во имя существования самого безопасного общества в истории.Диана Хантер – диссидент, она живет вне сети в обществе, где сеть – это все. И когда ее задерживают по подозрению в терроризме, Хантер погибает на допросе. Но в этом мире люди не умирают по чужой воле, Система не совершает ошибок, и что-то непонятное есть в отчетах о смерти Хантер. Когда расследовать дело назначают преданного Системе государственного инспектора, та погружается в нейрозаписи допроса, и обнаруживает нечто невероятное – в сознании Дианы Хантер скрываются еще четыре личности: финансист из Афин, спасающийся от мистической акулы, которая пожирает корпорации; любовь Аврелия Августина, которой в разрушающемся античном мире надо совершить чудо; художник, который должен спастись от смерти, пройдя сквозь стены, если только вспомнит, как это делать. А четвертый – это искусственный интеллект из далекого будущего, и его зовут Гномон. Вскоре инспектор понимает, что ставки в этом деле невероятно высоки, что мир вскоре бесповоротно изменится, а сама она столкнулась с одним из самых сложных убийств в истории преступности.

Ник Харкуэй

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-психологическая фантастика
Дрожь
Дрожь

Ян Лабендович отказывается помочь немке, бегущей в середине 1940-х из Польши, и она проклинает его. Вскоре у Яна рождается сын: мальчик с белоснежной кожей и столь же белыми волосами. Тем временем жизнь других родителей меняет взрыв гранаты, оставшейся после войны. И вскоре истории двух семей навеки соединяются, когда встречаются девушка, изувеченная в огне, и альбинос, видящий реку мертвых. Так начинается «Дрожь», масштабная сага, охватывающая почти весь XX век, с конца 1930-х годов до середины 2000-х, в которой отразилась вся история Восточной Европы последних десятилетий, а вечные вопросы жизни и смерти переплетаются с жестким реализмом, пронзительным лиризмом, психологическим триллером и мрачной мистикой. Так начинается роман, который стал одним из самых громких открытий польской литературы последних лет.

Якуб Малецкий

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги