Мертвый лед

— Ты же подняла его как зомби, почему бы не повторить? — спросил Домино.

— Потому что тогда я не узнаю, в сознании ли он в могиле, а именно это мне и нужно выяснить.

— Ладно, понял, и как мы добьемся эксгумации?

— Нам нужен судья, — ответила я.

— И что ты собираешься ему сказать?

— Понятия не имею.

— А что она должна сказать судье? — спросил Домино.

— Мы должны объяснить причину, по которой хотим эксгумировать тело, — ответил Мэнни.

— Полагаю, правду ты рассказать не можешь.

Я просто посмотрела на Домино.

— Ты всерьез хочешь, чтобы Анита рассказала судье, что подняла плотоядного зомби, а теперь хочет убедиться, что он не заперт в качестве нежити в своей могиле? — спросил Никки.

— Технически он не был плотоядным. Он только хотел мяса, — возразил Домино.

— Ох, да так гораздо лучше, — сказал Никки.

— Довольно, — заговорил Мэнни. — Нам нужен судья и поддержка.

— Я знаю, к кому обратиться за поддержкой, и надеюсь он знаком с судьей, потому что не знаю даже, кто смог бы дать мне добро.

— Не могу придумать, что можно солгать, чтобы это помогло получить нам ордер на эксгумацию такого древнего тела, — сказал Мэнни.

— Я тоже.

Я опустила дробовик дулом в землю и достала свободной рукой телефон. Я не могла допустить, чтобы Уоррингтон навечно остался здесь как нежить, пребывал в сознании, боролся, мучился голодом, боялся. Не существует настолько тяжкого греха, чтобы обречь кого-то на такой ад, а Уоррингтон вообще казался хорошим человеком. Он не заслужил этого.

— Кому ты звонишь? — спросил Никки.

— Зебровски, он мне должен. Надеюсь, судья должен ему, или он знает того, кто задолжал ему услугу и кто знает судью.

Его номер был в моем списке избранных. Я набрала его и помолилась, чтобы кто-то, кого я знаю, знал бы судью.

Глава 32

— Повтори-ка, зачем я проснулся среди ночи и примчался на кладбище? — спросил Зебровски, он стоял рядом со мной в темноте и прислушивался к звукам пробирающегося среди надгробий поближе экскаватора.

— Затем что ты по-братски любишь меня, — ответила я.

— У меня никогда не было брата, и тебя я люблю сильнее своих сестер, но если ты кому-нибудь из них проболтаешься, я буду все отрицать.

Эти слова заставили меня улыбнуться, возможно, так и было задумано, в этом он был хорош.

Мэнни шагнул к нам, когда экскаватор подъехал ближе, и шум стал сильнее, и сказал:

— Боюсь, это я виноват, сержант Зебровски. Анита обратилась ко мне за советом, и я решил, что зомби может быть пойман там в ловушку.

— Объясните еще разочек, как можно поймать зомби в ловушку в его же могиле? — попросил Зебровски.

— Говорю же, этот зомби возвращался не так, как другие. В их глазах должно быть безразличие, они просто трупы, что лежат и ждут, когда их поглотит могила. А этот боялся и кричал. Он скрывался под землей, моля меня спасти его. Я никогда не видела, чтобы зомби так вели себя, — ответила я.

Зебровски заморгал на меня из-за тускло отсвечивающих очков в серебристой оправе.

— И ты переживаешь, что он там живой, в ловушке.

— Не живой, а заперт там в сознании как нежить.

Он взглянул на Мэнни, словно ожидая его подтверждения, и тот кивнул.

— Я надеялся, что мне приснилась эта часть телефонного разговора с Анитой, — сказал он, сунув руки глубоко в карманы брюк. Похоже, он натянул их прямо поверх пижамных штанов или, как минимум, оставил вместо рубашки верх от пижамы, если конечно у него не было рубашки с рисунком маленьких паровозиков. С Зебровски станется, но я уверена, что Кейти, его жена, позаботилась бы, чтобы эта рубашка «исчезла» из его гардероба. Они счастливы в браке уже два десятка лет, и она все еще живет с надеждой, что когда-нибудь оставит в его гардеробе только те вещи, за которые ей не придется краснеть. И я чертовски уверена, что надежда эта была тщетна, во всяком случае я и прежде видела «чух-чух» пижамку поздней ночью на местах преступлений. Хотя технически, полагаю, это не место преступления.

— Ты же понимаешь, что, просто повязав галстук поверх пижамы с паровозиками, никого не облапошишь? Мы все равно понимаем, что это пижама.

Он усмехнулся.

— Эй, я повязал галстук и пиджак надел.

Я в ответ покачала головой.

Подошел Домино.

— Тут спрашивают, можно ли сдвигать надгробие, или это помешает тебе изучить зомби?

Я покачала головой.

— Можно сдвинуть его. Только осторожно, чтобы не повредить его из уважения к семье, а не из страха за зомби.

— Я передам, — сказал Домино и поспешил через надгробия к ожидающим мужчинам. Его дробовик все еще был откинут на плечо так же, как и мой был при мне на тактическом ремне. Прежде чем раскопать могилу, я бы запаслась всем своим снаряжением из кузова грузовика, где должна быть и моя заказная винтовка AR, а Никки оставила бы ту резервную, что он прихватил из Цирка.

— Я думал, зомби не могут испытывать эмоции, — сказал Зебровски.

— Нормальные зомби не могут, — ответила я.

— А этот не был нормальным?

— Даже и близко, — сказала я.

— Нет, — подтвердил Мэнни.

— Есть идеи, что могло его испортить?

— На самом деле да, он при жизни ел человеческое мясо.

Зебровски вытаращил на меня глаза.