Мертвая линия (ЛП)

  — Ну, мне пора идти, — сказал он, вставая. Лиз тоже встала, и пару секунд они неловко смотрели друг на друга, затем он протянул руку и взял ее за руку. — Знаешь, я очень рад, что ты познакомилась с Джоанной, Лиз. Ты ей так нравился.

  — Я тоже рада, — сказала она, глядя на него. Он повернулся и вышел из комнаты.

  Когда он ушел, она снова села за письменный стол, положила голову на руки и заплакала.

  Только когда она вернулась домой в Кентиш-Таун и раздумывала, что бы поесть на ужин, позвонил Реджи Первс. Коллек вышел из метро в Хитроу. Он подошел к стойке «Эль-Аль» в первом терминале. Должно быть, у него был билет или какой-то пропуск, потому что его пропустили через контролируемую зону. К тому времени, когда А4 связался со специальным отделением на терминале, чтобы провести их и через воздушную зону, его нигде не было видно. Они обыскали все магазины, рестораны и открытые салоны. Партнер Уолли, Морин Хейс, и офицер специального отдела тоже были в зале отдыха «Эль-Аль», но там его тоже не было, и никто не признался, что видел его. Ни один рейс «Эль-Аль» в Израиль еще не вылетел, так что он либо покинул аэропорт, либо улетел другим рейсом.

  — Подождем, пока вылетит рейс «Эль-Аль». Посадка в 21:05, и мы посмотрим, появится ли он у ворот. Но тогда либо нам придется уйти, либо мне нужно будет выделить новые команды. Это может быть проблемой, так как сегодня вечером у нас много работы по борьбе с терроризмом».

  — Спасибо, — сказала Лиз. «Подождите, пока абордаж не завершится, и если он не появится, уходите, и нам просто придется считать, что мы его потеряли».

  — Хорошо, — ответил Реджи.

  Лиз положила трубку и налила себе бокал вина. С замиранием сердца она знала, что Коллек ускользнул у них из рук. Он не собирался появляться на этом рейсе, и теперь они понятия не имели, где он был и что делал.

  В 9.30 зазвонил телефон. Она была права. Коллек не сел. Черт.

  СОРОК ПЯТЬ

  Энди Бокус был сыт по горло. Меньше всего ему хотелось еще одного визита британцев, и если бы Тай Оукс не был в городе и не оглядывался через плечо, он бы их обманул. Разве они уже не получили свой фунт плоти Боку?

  Он чувствовал, что его заставили выглядеть глупо. Он ругал себя за то, что за Дэнни Коллеком следила МИ-5. Но у него не было причин думать, что они будут наблюдать за израильтянином. В конце концов, Коллек не был задекларирован, и его операции были достаточно осторожными, чтобы не привлечь внимание МИ5. По крайней мере, так он сказал Бокусу.

  Теперь Бокусу пришлось задуматься. Он продолжал спрашивать себя, что вообще натолкнуло МИ-5 на Коллека. Может быть, он мог бы узнать это сегодня; должно быть что-то полезное, что он мог бы извлечь из этой встречи.

  Он без аппетита посмотрел на кусок датского печенья на своей тарелке и небрежно отхлебнул кофе, ругаясь и обжигая язык. Он сидел в посольском ресторане, практически безлюдном в середине утра. Он был в своем кабинете до восьми, но был слишком взволнован, чтобы завтракать.

  Он задавался вопросом, что британцы сделали из материала, который предоставил Коллек. Не так уж и много, предположил он. Это был низкосортный материал. Он знал это, но дело было не в этом. Нужно смотреть на перспективу, и по этому стандарту Коллек потенциально был одним из самых важных агентов, когда-либо имевшихся у ЦРУ. Идея поставить все это под угрозу из-за того, что британцы запаниковали по поводу мирной конференции, о которой никто даже на минуту не думал, что она добьется успеха, была смехотворной.

  По крайней мере, Майлза Брукхейвена не было дома, так что ему не пришлось мириться с британцами с этим опрятным придурком на буксире. Он вспомнил, каким самодовольным выглядел член Лиги Плюща, когда Тай Оукс рассказал ему о фиаско с Коллеком. Обеспокоенный и высокомерный одновременно. Бокус никогда не был поклонником Майлза Брукхейвена, но теперь он ему активно не нравился. Ему удалось временно избавиться от него, ускорив ежегодную поездку младшего офицера в Сирию. Бокус утверждал, что это может быть полезно, учитывая неминуемую мирную конференцию, хотя это был всего лишь предлог, чтобы убрать его из головы.

  Теперь Фейн и та женщина из Карлайла попросили об этой встрече, и он беспокоился, не узнают ли они что-нибудь еще, что его дискредитирует. Его репутация в Лэнгли была высока после взрывов в Мадриде, когда он добился таких успехов. Он не привык к тому, что принимающая страна смущает его.

  Он был на грани, когда посмотрел на часы — британцы должны были появиться с минуты на минуту. Фейна он почти не мог переварить: все эти вещи британского высшего класса раздражали его, и он был почти уверен, что Фейн считал себя выше его как в интеллектуальном, так и в социальном плане. Раздражало и то, что Фейн играл одаренного любителя, чья работа в разведке была всего лишь одним из многих увлечений, таких как рыбалка нахлыстом или коллекционирование редких книг. Но за этим гладким, циничным фасадом Бокус знал, что Фейн был профессионалом, а это означало, что он был парнем, с которым можно было иметь дело.