Мертвая линия (ЛП)

  «Меня перевели; Я возвращаюсь в Дамаск. Я думал, что Фейн сказал бы тебе.

  'Джеффри? При чем тут он?

  — Он — одна из причин, по которой я ухожу, — сказал Майлз с оттенком обиды. — Это была идея Бокуса начать с того, что я ему никогда не нравился, а после фиаско с Овалом работать с ним стало труднее, чем когда-либо. Потом, когда Тай Оукс после мирной конференции путешествовал по Ближнему Востоку, ваш начальник тамошней резидентуры — его фамилия Уайтхаус — упомянул, что мое присутствие в Сирии будет полезно для совместных усилий. Он сказал мне не для протокола, что Фейн поручил ему сделать запрос. Это так точно совпало с желанием Бокуса увидеть меня со спины, что я решил, что это подстроено».

  Лиз потребовалось некоторое время, чтобы понять его логику, потому что она все еще обдумывала эту новость. — Но какое дело Джеффри? — наконец смогла она спросить.

  Майлз слегка пожал плечами. — У меня есть свои идеи, почему. Я думаю, это может иметь какое-то отношение к вам. Но вам придется решить это самостоятельно.

  Лиз на мгновение замолчала, пока решала это. Майлз мог иметь в виду только то, что Фейну не нравилась их дружба. Он возражал по профессиональным причинам или по личным причинам? Ей придется подумать об этом.

  — Мне очень жаль, — наконец сказала она, не уверенная, имела ли она в виду, что сожалеет о переводе Майлза или о том, что его к этому принудили Бокус и Фейн.

  Майлз криво усмехнулся. «Не будь. Мне нравится Дамаск. Как я уже сказал, вам придется посетить. Пойдем?'

  Снаружи низкое тусклое солнце почти не смягчало холод пронизывающего осеннего ветра. Лиз застегнула пальто и крепко завязала пояс вокруг талии. Они молча шли к реке. На южном конце Ламбетского моста она повернулась и после секундного колебания попрощалась с Майлзом скорее рукопожатием, чем объятиями, которыми хотела его подарить.

  Кто знал, что могло произойти между нами, думала она, переходя реку. Благодаря профессиональной зависти Бокуса и, возможно, личной зависти Джеффри Фейна казалось маловероятным, что она когда-нибудь узнает. Было легко сказать, что однажды она сядет в самолет и полетит в Дамаск, но она знала, что этого не произойдет. В моей жизни было так много всего, что могло бы случиться, подумала Лиз, что сделало ясный вывод о сирийском заговоре одновременно и удовлетворительным, и еще одним напоминанием о удручающем отсутствии прогресса в ее личной жизни.

  Ну что ж, подумала она, когда перед ней вырисовывалась большая часть Темз-Хауса, по крайней мере, у меня есть карьера, которой я привержена, и о которой я беспокоюсь. На входе, предъявив удостоверение личности, она рассмеялась обычной плохой шутке Ральфа, охранника у двери, и, поднимаясь в лифте, нашла меланхолическое утешение в том, что снова оказалась в знакомой обстановке. Глениглз, казалось, принадлежал к другому миру.

  Оказавшись в своем кабинете, Лиз начала листать стопку бумаг, накопившуюся за ее отсутствие. Не успела она дойти до стопки, как в открытую дверь ее кабинета тактично постучали, и она увидела в дверях Пегги, бледную как полотно.

  'Что случилось?' — сказала она с беспокойством.

  — Лиз, я не знаю, что сказать. Я только что узнал новость.

  'Какие новости?' — спросила Лиз, задаваясь вопросом, что сейчас могло пойти не так. Мирная конференция прошла полным ходом, хотя и не назидательным образом, Ханна Голд была цела и невредима в Тель-Авиве, а Дэнни Коллек был пойман. Так в чем может быть дело?

  — Это Чарльз, — со слезами на глазах сказала Пегги. Лиз почувствовала, как ее сердце начало колотиться. Что могло случиться с Чарльзом?

  — Джоанна умерла, — сказала Пегги. «Это должно быть ужасно для Чарльза. Я знаю, что она давно больна, но теперь ее нет, и он совсем один.

  Стелла Римингтон

  ***