Мертвая линия (ЛП)

  'Это подозрительно? Может быть, он не смог сесть на прямой рейс.

  Пегги покачала головой. — Я проверил это. В этот день мест было много. Он поехал в Амстердам не просто так.

  — И что, по-вашему, это было?

  — Это больше похоже на то, что думают таможня и акциз. Я рассказал вам об этих поставках, которые Вешара доставлял на лодке. Акцизные люди теперь думают, что они являются прикрытием для чего-то другого. Некоторые другие лодки, которые не заходят в Харвич; Харрисон, офицер, с которым я разговаривал, расследует их и считает, что они бросают якорь в безлюдном месте дальше по побережью, а затем разгружают там груз.

  — Что, по его мнению, они разгружают?

  — Он не знает наверняка, но Амстердам предполагает очевидное. Харрисон планирует перехватить одного из них, когда они в следующий раз отправятся в плавание. Они выходят из Остенде, и он поддерживает там связь с портовыми властями.

  — Есть идеи, когда будет следующий?

  — Да, на самом деле. Пегги сверилась с печатным электронным письмом, которое лежало у нее на коленях. «Они думают, что завтра вечером».

  Лиз на мгновение задумалась. Это может оказаться беспорядочной погоней, но прямо сейчас это была единственная надежная зацепка, которая у них была.

  Лиз начало тошнить. В маленькой бухточке, в десяти милях к югу от Харвича на побережье Эссекса, был прилив, и, хотя изогнутый изгиб этого участка береговой линии превращался в естественную гавань, он все же был полностью открыт Северному морю. Это не было бурно, но медленные волны, поднимающие и опускающие «Клактон », маленький таможенный катер, казалось, действовали на ее желудок даже хуже, чем неистовство шторма.

  — С минуты на минуту, — сказал Харрисон Лиз, которая была единственным человеком на палубе, кроме рулевого. Команда Харрисона из полдюжины пьет чай внизу, не боясь морской болезни. Рулевой напрягся, но лодку продолжал тихонько плыть по изгибу маленькой бухты, в тени отвесной скалы, нависшей прямо над ними. Полумесяц метался из пятнистых облаков, расползавшихся по небу, как жирные пуховые шарики.

  Днем Лиз подъехала к Харвичу, где познакомилась с Харрисоном и была представлена его людям. Она была одета в желтую униформу-парку, которая была теплой и уютной — и большемерила на три размера. Странный взгляд появился у нее во время брифинга Харрисона, но никто не спросил ее, почему она здесь; возможно, им заранее сказали не задавать вопросов, а может быть, они привыкли к необъяснимым посетителям. Сам Харрисон был образцом осмотрительности: он вел вежливую светскую беседу за бутербродами, а затем извинялся, чтобы приготовиться. Лиз убила ожидание, прежде чем они отправились в путь, читая потрепанные экземпляры « Hello and the Sun», которые валялись в столовой.

  Говорил рулевой. — Вон там лодка, сэр, — сказал он, указывая на Северное море. «Идем сюда».

  Лиз посмотрела в сторону моря и увидела крошечный огонек, похожий на светящуюся булавку, качающуюся на фоне горизонта. Булавка стала больше, и Харрисон сделал два шага и громко забарабанил в дверцу люка. Через минуту она открылась, и шестеро таможенников быстро поднялись по лестнице. Лиз заметила, что двое из них были вооружены карабинами Heckler & Koch MP5.

  Глядя в бинокль, Харрисон обратился к матросу у руля. «Пора двигаться. Но сначала успокойся.

  Булавочный фонарь теперь был далеко в бухте, и Лиз могла различить очертания небольшого траулера. Почти в четверти мили от берега он остановился и неподвижно сидел в воде.

  Харрисон хлопнул Лиз по плечу и протянул ей свой бинокль. 'Взгляни.'

  Она посмотрела в инфракрасные очки и ясно увидела траулер в жутком сероватом свете. Это была рыбацкая лодка с плоской кормой и подъемником для подъема сетей. Лук был курносым, а сбоку она могла прочесть его название — «Дидона » . Все судно не могло быть больше сорока футов в длину. На борту не было никаких признаков того, что кто-то находился на борту, хотя рулевая рубка была закрыта, так что тот, кто рулил, был скрыт из виду.

  Она вернула очки Харрисону. — Она сидит довольно низко в воде, не так ли?

  Он кивнул. — Что бы она ни несла, оно должно быть тяжелым. Или же его просто много. Он повернулся к рулевому. «Хорошо, давайте переезжать».

  «Клактон » рванулся вперед, и Лиз ощутила на щеке укол соляных брызг и холодного ветра. Ее тошнота превратилась в знакомый прилив возбуждения. Примерно в сотне ярдов от «Дидоны» «Клактон » замедлил ход, и по команде Харрисона пара прожекторов, расположенных на его носу, внезапно пронзила тьму, выбрасывая проникающие потоки света, освещая траулер на фоне ночи, как съемочная площадка.

  Харрисон был готов на носу с громкоговорителем. Он только что крикнул: «Это таможня и акцизы Ее Величества», когда двигатель траулера взорвался, и лодка внезапно резко развернулась и на большой скорости направилась к открытому морю.