Мемуары. Переписка. Эссе

Прошлый год был у меня годом поездок. Махнул через Сингапур в Ново-Зеландию, проехал оба острова на машине насквозь, на нашем лайнере «Ф. Шаляпин», совершающем рейсы по Полинезии, побывал в Н. Каледонии, Фиджи, Тонга. Трудно было только в Сингапуре, а в Ново-Зеландии, Австралии и Полинезии погода была райская. Там в августе-сентябре стоял конец зимы — начало весны. Последние числа мая — первые числа июня в Коктебеле — вот что примерно это такое, но плюс океанийские тропики со свежим бризом. Корабль наш, где мы с Галей[243] были единственными советскими гостями, по контракту с австралийской компанией перевозил каждым рейсом 500 иностранных туристов. Наблюдать их было крайне любопытно. Ни этот круиз, ни сама новозеландская поездка нам ничего не стоили, но перелет до Ливингстона и обратно слопал весь аванс за 1 т. собр. сочинений, полученный мной только что. Ну и черт с этим, зато покивал теням Гогена и Стивенсона. Женщины в Полинезии, кстати, увидены были Гогеном абсолютно точно. Обаятельность и женственность совершенно обволакивающие. Вернее последнего слова, живи я еще хоть сотню лет, ничего не придумаю.

Под конец года схватил меня острый приступ холецистита с болями, температурой и прочими прелестями. После полинезийской поездки это было отыгрышем судьбы: «Не все коту масленица…» И я принял сие с надлежащим смирением.

Твоя ганнибаловская поэма очень меня заждалась из-за поездок и болезни. Написана она блистательно. Того гляди — (в № 3) выйдут твои «Пярнуские элегии». Стоит ли тебе пережидать с поэмой паузу в несколько месяцев до следующего печатанья? И потом, несмотря на удачно сошедший отчет журнала в декабре, ко мне стали здорово придираться с разными ханжескими соображениями. Африканца, пощаженного шведами, могут зарубить потомки штаубенехта, перекрестившего его в российской купели[244]. Лучше пришли новые стихи.

Даем в № 2 подборку Б. Слуцкого. Надо к нему выбраться, он, говорят, плох… Как на него подействовал ее уход из жизни[245]. Своя собственная опротивела.

Еще раз с Новым годом!

Целую и обнимаю.

Твой Сергей

Привет всей твоей семье.

№ 5

13. III.78

Дорогой Дезик!

Я только что кончил хворать, чем успешно занимался полтора месяца. Старость — сволочь прет врукопашную, то с одного бока, то с другого, только увертывайся. Так что мы друг от друга не отстаем. Прошлогоднего путешествия в Океанию теперешним летом я бы уже не совершил. Слаб сейчас. Как муха.

С Борисом, ты прав, история сложнее, чем видится и выдается. Немалую роль сыграла, наверно, трагедия честолюбия и осознание <нрзб> суеты сует. Кажется, только он один из нашего ряда до последних лет терзался этим бесом. Всего лишь два года назад я изрядно озадачил его в Коктебеле, сказав, что Самойлов значительно интересней и значительней Мандельштама. Борис сперва вскинулся, но на другой день согласился со мной. Шкала ценностей с пронумерованными местами была перераcсчитана за сутки. Я улыбчиво заметил ему, что он и себя может соответственно дооценить. Борис без тени улыбки согласился с этим. Смерть близкого человека могла многое в нем перевернуть и поставить глаз на глаз с итоговой стороной дела. Кроме всего этого, были и другие вещи, о которых мы ничего не знаем. Это, как ты пишешь, заложено в каждом из нас. Марина Гельви[246] пусть позвонит. С Искандером, кстати говоря, у меня отношения не складываются, хотя я люблю его перо. Он несет ко мне заведомо непечатные вещи.

Васька Аксенов — прохвост. Из-за него «Н. мир» чуть не опоздал с выходом, а 39 сотрудников едва не лишились квартальной премии. Он торчал в Париже и трепался всему свету, что его не хотят печатать, а мы ждали его подписи в свет[247]. Через год я, наверно, отойду и опять напечатаю его очередную галиматью.

«Деревенщиками» владеет горделивая мечта сравниться с Тургеневыми и Толстыми, выдав плохую аналогию дворянскому позднему цветению XIX века. Перед заходом усадебного солнца, перед заходом солнца избяного вечерние лучи должны перекреститься. Задним числом пересмотр истории. Конечно, ничего не получается, но попытка не пытка.

Пиши мне, милый Дезька, шли стихи. Я тебя очень люблю.

Привет твоей семье.

Обнимаю.

Твой Сергей

P. S. Второй № здорово поднял наше официальное значение, но вызвал грубую зависть других журналов. Мы живем, брат, в сложном мире.

№ 6

14. VII.78

Дорогой Дезик!

Твою работу о рифме я уже отправил в Гослит со своим отзывом[248]. Постарался облегчить тебе ее прохождение минимумом замечаний, требующих добавочной работы. Их у меня всего два: уточнить критерии рифмы (в главе о них). Здесь нужна большая категоричность для данного исторического отрезка времени. Пример оценок и требований Асеева и Маяковского весьма показателен. Второе — мне показалась завышенной роль «Третьего снега»[249]. Тут же я сослался на твою оговорку о возможности другой точки отсчета. Вот и все.