Мегрэ в школе

– Я очень внимательно его осмотрел. Я прослушал курс баллистики, а у нас в Ла-Рошели нет эксперта. Речь идет о свинцовой пуле, которую часто называют мягкой. Она сплющивается, попав в цель, даже если это еловая доска. Таким образом, на ней бесполезно искать следы, которые можно обнаружить на других пулях и которые часто помогают нам установить, каким оружием пользовался преступник.

Мегрэ кивнул головой, показывая тем самым, что он понимает.

– Вам знакомы карабины 22 калибра, комиссар?

– Более или менее.

Вернее, менее, чем более, поскольку Мегрэ не мог припомнить ни одного убийства, совершенного в Париже при помощи этого вида оружия.

– Из них можно стрелять двумя видами пуль: короткими и длинными. У коротких пуль низкая дальнобойность, зато длинные, 22 калибра, могут попасть в цель, находящуюся на расстоянии более ста пятидесяти метров.

На мраморной с прожилками каминной доске лежала целая кучка кусочков свинца, штук двадцать.

– Вчера мы провели эксперимент, стреляя из разных карабинов. Пуля, убившая Леони Бирар, была длинной, 22 калибра, а ее вес соответствует весу других пуль.

– Гильзу нашли?

– Мои люди частым гребнем прочесали палисадники за домом. Они и сегодня будут искать. Вполне возможно, что стрелявший забрал гильзу. Я просто пытаюсь вам объяснить, что у нас очень мало материальных улик.

– Из всех этих ружей недавно стреляли?

– Да, относительно недавно. Точно сложно сказать, поскольку мальчишки не чистят и не смазывают карабины после стрельбы. Полученный мною отчет судебного медика тоже не может нам существенно помочь, поскольку медик не в состоянии даже приблизительно определить, с какого расстояния был произведен выстрел. Может, с пятидесяти метров, а может, и со ста.

Мегрэ набивал трубку. Он стоял у окна, рассеянно слушая лейтенанта. Напротив, около церкви, он заметил мужчину с черными густыми волосами. Мужчина подковывал лошадь, которую за ногу держал молодой человек.

– Мы со следователем рассматривали разные гипотезы. Первой нам пришла в голову версия о несчастном случае, какой бы странной она ни была. Преступление представляется нам неправдоподобным. Ведь так мало шансов убить бывшую почтовую служащую пулей 22 калибра, что мы невольно себя спрашивали, не задела ли ее эта пуля случайно. Возможно, кто-то в палисаднике стрелял по воробьям, чем обычно занимаются мальчишки. Встречаются и более странные стечения обстоятельств. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Мегрэ кивнул головой. У лейтенанта была почти детская потребность искать его одобрения. Он был трогателен в своем стремлении показать, что очень старается.

– Мы у себя назвали это теорией обыкновенного несчастного случая. Если бы Леони Бирар умерла в иное время, или в выходной день, или в другом месте деревни, то, несомненно, мы остановились бы на этой версии, поскольку она самая правдоподобная. Только в тот час, когда старуха была убита, дети находились в классе.

– Все?

– Почти. Отсутствовали три-четыре ученика, в том числе одна девочка. Но они живут далеко отсюда, на фермах, и в то утро в деревне их никто не видел. Еще один ученик, сын мясника, уже около месяца не встает с кровати.

Тогда мы подумали о второй возможности, то есть о злом умысле.

Кто-то, любой сосед, повздоривший с Леони Бирар (а они все ругались с ней), кто-то, с кем она особо вызывающе себя вела, мог в порыве ярости выстрелить издалека, чтобы напугать ее или разбить стекла, даже не собираясь ее убивать.

Я еще не окончательно отказался от этой гипотезы, поскольку третья версия – об умышленном убийстве – предполагает, что стрелял первоклассный стрелок. Если бы пуля попала в любое другое место, а не в глаз, то только ранила бы ее, да и то легко. Чтобы намеренно попасть в глаз, стреляя с определенного расстояния, надо быть превосходным стрелком.

Не забывайте, что убийство произошло средь бела дня рядом с тем местом, где мы сейчас находимся, в час, когда большинство женщин занимаются домашними делами. Вокруг дворы и палисадники. Стояла хорошая погода, большинство окон были открыты…

– Вы попытались определить, где каждый находился в четверть одиннадцатого?

– Вы же слышали, что говорила Мария Смелкер. Другие свидетельства ничуть не лучше. Люди отвечают неохотно. Когда они вдаются в детали, то начинают говорить так путано, что это только осложняет дело.

– Помощник мэра находился в своем палисаднике?

– Похоже, да. Все зависит от того, как определять время: по радио или по часам на церкви. Поскольку часы на колокольне спешат минут на пятнадцать-двадцать. Те, кто слушал радио, утверждают, что видели Тео на дороге около четверти одиннадцатого. Он направлялся в «Приятный уголок». В таверне же говорят, что он пришел после половины одиннадцатого. Жена мясника, которая развешивала белье, говорит, что видела, как он спустился в свой погреб, чтобы, как обычно, пропустить стаканчик.

– У него есть карабин?

– Нет. Только охотничья двустволка. Я говорю всё это, чтобы показать вам, как трудно получить достоверное свидетельство. Внимания заслуживает только свидетельство мальчишки.

– Сына полевого сторожа?

– Да.