Мегрэ в школе

– Почему он молчал в первый день?

– Я тоже задал ему такой вопрос. Ответ был правдоподобен. Вы, несомненно, знаете, что его отец, Жюльен Селье, женился на племяннице старухи?

– Я знаю также, что Леони Бирар объявила о своем намерении лишить племянницу наследства.

– Марсель Селье вбил себе в голову, что должен выгородить отца. И только вечером следующего дня заговорил с ним об этом. Тогда в четверг утром Жюльен Селье привел его к нам. Вы увидите их. Это симпатичные, открытые люди.

– Марсель видел, как учитель выходил из сарая?

– Так он говорит. В классе дети были предоставлены самим себе. Большинство детей просто шалили. Марсель Селье, серьезный и спокойный ученик, подошел к окну и увидел, как учитель Жозеф Гастен выходит из сарая.

– А он видел, как Гастен входил в сарай?

– Нет, только как выходил. В этот момент, вероятно, прогремел выстрел. Тем не менее учитель продолжает отрицать, что в то утро входил в сарай. Или он врет, или мальчишка придумал эту историю. Но зачем?

– Действительно, зачем? – легкомысленно прошептал Мегрэ.

Комиссару хотелось выпить вина. Ему казалось, что сейчас самое время. Перемена закончилась. Две старые женщины с сумками для провизии прошли мимо, направляясь в сторону кооператива.

– Мне хотелось бы взглянуть на дом Леони Бирар, –  сказал комиссар.

– Я пойду с вами. У меня есть ключ.

Ключ тоже лежал на каминной полке. Лейтенант положил его в карман, застегнул китель и надел фуражку. Ветер доносил запах моря, но все же не такой сильный, как хотелось бы Мегрэ. Они направились к углу улицы, и около таверны Луи Помеля комиссар самым естественным образом спросил:

– А не выпить ли нам по стаканчику?

– Вы полагаете? – озадаченно пробормотал лейтенант.

Лейтенант явно принадлежал к тем людям, которые не привыкли вот так запросто пить вино в бистро или в таверне в середине рабочего дня. Приглашение смущало его, но он не знал, как отказаться.

– Я спрашиваю себя…

– Только по стаканчику белого вина.

Тео сидел в углу таверны, вытянув свои длинные ноги. На расстоянии протянутой руки от него стояли пол-литровая бутылка вина и стакан. Почтальон, у которого вместо левой руки был железный крюк, стоял перед ним. Они оба замолчали при виде Мегрэ и лейтенанта.

– Что желаете, господа? – услужливо спросил Луи Помель из-за стойки. Рукава его рубашки были закатаны.

– Бутылочку белого.

Даньелу, чувствовавший себя неловко, не знал, как себя вести. Возможно, из-за этого помощник мэра насмешливо смотрел на них обоих. Он был крупным мужчиной, который когда-то был толстым. Когда он похудел, его кожа стала похожа на слишком широкую одежду в складках.

В его взгляде читалась насмешливая уверенность крестьянина, к которой примешивалась уверенность политика, привыкшего жульничать на муниципальных выборах.

– Ну как там этот каналья Гастен? – спросил Тео, ни к кому конкретно не обращаясь.

И тогда Мегрэ, сам не зная почему, ответил в том же тоне:

– Он ждет, когда другой займет его место.

Такой ответ шокировал лейтенанта. Почтальон же живо обернулся.

– Вы что-нибудь обнаружили? – спросил он.

– Вы знаете эту местность лучше остальных, ведь вам каждый день приходится обходить всю округу.

– Да уж, хожу немало! Еще недавно были люди, которые совсем не получали писем. Я помню фермы, куда я приходил только один раз в год, приносил календарь. Теперь все вокруг выписывают газеты, которые надо приносить на дом. К тому же многие подают заявки на получение пособий или пенсий. Если бы вы знали, какая это куча бумаги!..

И удрученно повторил:

– Бумаги! Бумаги!..

По его тону можно было подумать, что именно он заполняет эти бумаги.

– Сначала ветераны. Это я еще понимаю. Потом вдовы, получающие пенсии. Затем социальное страхование, пособия для многодетных семей. А еще пособия…

Почтальон повернулся к помощнику мэра:

– Вот видишь? Иногда я спрашиваю себя: остался ли в деревне хотя бы один человек, кто ничего не получает от правительства? И я уверен, что некоторые специально делают детей, чтобы получать пособия.

Держа в руке запотевший стакан, Мегрэ весело спросил:

– Вы полагаете, что пособия имеют какое-то отношение к смерти Леони Бирар?

– Кто их знает…

Это, несомненно, было его навязчивой идеей. Он, конечно же, тоже получал пенсию, поскольку у него не было руки. Правительство платило ему. И его бесило, что другие получают деньги наравне с ним. Словом, он ревновал.

– Луи, дай-ка мне бутылочку.

Глаза Тео по-прежнему смеялись. Мегрэ пил вино небольшими глотками. Всё происходило почти так, как он представлял себе, задумав эту поездку на море. Белое вино ни цветом, ни даже вкусом не отличалось от воздуха. На площади две курицы клевали твердую землю, где никак не могли найти червяков. На кухне Тереза чистила лук, время от времени вытирая глаза краешком фартука.

– Ну, пойдем?

Даньелу, лишь смочивший губы в вине, с облегчением последовал за комиссаром.

– А вам не кажется, что эти крестьяне посмеивались над нами? – тихо спросил лейтенант, когда они вышли на улицу.

– Ну и черт с ними!

– Можно подумать, что вас это забавляет!