Читаем Мегафон полностью

— И зарегистрировался? — воскликнул кандидат в члены Конгресса.

— Да, зарегистрировался.

— Тогда ступай и голосуй за меня.

— А ты куда баллотируешься?

— В Конгресс. Я конкурирую со стариком Бланком, который сидит там уже восемнадцать, если не все двадцать лет. Он, понимаешь, ставленник финансистов.

Я считаю, что настало время, чтобы в нашем государстве раздался, наконец, голос людей среднего класса, людей, для которых благо страны дороже денег, хотя бы потому, что у них денег нет.

Эссери кивал головой, как будто сочувственно, но на самом деле не без удовольствия думая о том, что жизнь обманула ожидания Каридиуса, так же, как и его собственные. Вот теперь Каридиус начинает заниматься политикой, то есть становится одной из тех личностей без определенных занятий, которые бегут от дела, — либо дело бежит от них, — и которые только гоняются за тепленьким местечком.

Каридиус же, пользуясь давно заготовленными доводами, продолжал ораторствовать:

— Нам нужен в Конгрессе депутат, который представлял бы нас, рядовых людей. Таким не может быть богатый человек. Взять хотя бы Рэмбургов. Может ли член семейства, владеющего многими и многими миллионами, ставить благо страны выше своих денежных интересов?

— Не может, разумеется, — подтвердил Эссери с тем отсутствующим видом, какой всегда бывает у стороннего слушателя, когда кто-нибудь восхваляет при нем свой товар.

— Прекрасно! А какую пользу приносит государство, вернее, политическое целое, именуемое нацией, какую оно приносит пользу?

— Ну… оно…

— Предполагается, что оно служит жизненным интересам большинства народа, не так ли?

— Да, так, — согласился Эссери, довольный тем, что избавился от необходимости отвечать.

— Ну так вот, жизненные интересы народа это вовсе не жизненные интересы тех десяти процентов американцев, которые владеют девяноста процентами нашего народного богатства. С другой стороны, в силу общественного положения, занимаемого финансистами, их интересы прямо противоположны интересам рядовых людей. И поэтому, с точки зрения общественного блага, не годится, чтобы кучка богачей правила нашей страной во имя собственной выгоды. Вот почему я и предлагаю себя в кандидаты. Я никому не подчиняюсь. Я не принадлежу ни к какой партии. Не могу я, положа руку на сердце, присоединиться ни к одной из существующих у нас партий, так как две главные из них — это, в сущности, одно и то же — все та же плутократия, которая позволяет своей правой руке соперничать с левой, — не все ли равно, которая победит на выборах? Лучше послать в Конгресс такого человека, как я, не зависимого, не принадлежащего ни к той, ни к другой стороне.

— А ты в самом деле рассчитываешь пройти? — спросил химик.

Каридиус решил оборвать программную речь и заговорить откровенно.

— Вначале я, видишь ли, совсем не рассчитывал. Хотел просто пошуметь немного, в надежде, что одна из старых партий «усыновит» меня; но один знакомый адвокат сказал, что у него предчувствие, будто я пройду.

Эссери кивнул головой:

— Подсознательная мозговая деятельность.

— Ты так это понимаешь?

— Да.

— Ты веришь этому?

— Да, я верю в то, что всякое мышление — это, так сказать, предчувствие.

— Пожалу-уй, — неуверенно согласился Каридиус.

— Наиболее глубокие мыслительные процессы совершенно ускользают от наблюдения и контроля. Мы абсолютно не знаем, что произошло у нас в мозгу, мы просто принимаем готовый вывод.

— Да-а.

— Вот это и есть предчувствия. И я верю в них, потому что больше не во что верить.

Каридиус перешел от теории к практике.

— Значит, ты тоже веришь в то, что меня выберут?

— Я думаю, что адвокат верит в то, что тебя выберут.

— А-а, понятно, понятно.

Двое школьных товарищей собирались уже расстаться, причем каждый думал про себя, что никогда больше не станет искать встречи с другим. Эссери уже нагнулся было за своим свертком, но выпрямился, не подняв его, и еще раз остановил Каридиуса.

— Послушай, — заговорил ученый еще более серьезным тоном, — если ты попадешь в Конгресс, как ты думаешь… сможешь ты изменить закон о патентах?

— А что? — заинтересовался Каридиус.

— Ну, патенты… право на патент… это надо бы совсем уничтожить.

Каридиус уставился на него:

— Господи! И это говоришь ты, изобретатель!

— Да, я, изобретатель. Кого должны, по-твоему, защищать законы о патентах?

— Разумеется, вас, изобретателей, — поспешно ответил Каридиус.

— Да, но законы о патентах нас уже не защищают, — сказал Эссери. — В наше время все люди, занимающиеся изобретениями, состоят на службе в той или иной компании, в тресте. Все они закуплены, как товар, да они и есть товар. И все, что ими изобретается, составляет собственность их хозяев. Единственно, что они получают за свои изобретения — это месячное жалованье плюс один доллар за каждое изобретение, на которое выдан патент.

— И ни цента больше, даже если их изобретение стоит миллионы долларов?

— Вот именно. Человек, который изобрел машину, получает лишь чуть-чуть больше, чем рабочий, который ее обслуживает.

Перейти на страницу:

Похожие книги