Каридиус возымел, конечно, поползновение, следуя обычаю всякого кандидата, пообещать бороться не на живот, а на смерть со всеми неправдами, какие его избиратель хотел бы уничтожить; но на этот раз, считаясь с тем обстоятельством, что они с Эссери действительно были школьными товарищами, он сдержался и не стал заниматься предвыборной агитацией.
— Видишь ли, — сказал он, — предприятия имеют такое же право нанимать ученых, как и любых других людей.
— Безусловно, это я знаю, но дело вот в чем: законы о патентах имели целью защищать изобретателя, а задачи своей они не выполняют. Напротив, они используются в совершенно иных целях… для угнетения масс…
У Каридиуса мелькнула мысль: уж не помешался ли Эссери?
— Используются для чего?
— Для угнетения масс, хотя бы и косвенным образом.
— Как это так?
— А вот как: капиталист приобретает ряд важнейших и полезнейших изобретений и замалчивает их, не выпускает на рынок, не дает пользоваться ими, потому что эти изобретения создадут конкуренцию какому-нибудь виду продукции, которым он торгует. Вот почему я и говорю, что не должно быть патентов, либо всякий патент должен терять силу, если изобретение не выпускается на рынок в течение одного-двух лет. Не знаю, что именно тут надо сделать, но, честное слово, Каридиус, несправедливо, чтобы горсточка людей использовала все лучшие умы Америки только для собственной выгоды и скрывала плоды их работы из опасения, что сократятся прибыли.
— А зачем же изобретатели идут на такие сделки? — возразил Каридиус.
Эссери развел руками, как человек, который видит, что собеседник упорно его не понимает.
— Как может молодой ученый, только что со школьной скамьи, обзавестись исследовательской лабораторией, хотя бы такого типа, как та, в которой он занимался в колледже, не говоря уже о роскошно оборудованных лабораториях вроде тех, что сооружают наши тресты и заводы? И может ли экспериментатор-одиночка соперничать с группой опытных специалистов, занятых той же проблемой и заранее уверенных, что они найдут с полдюжины решений? Нет, тресты владеют оборудованием точно так же, как заводскими машинами, и лишь нанимают людей, чтобы обслуживать его.
Каридиус задумчиво поджал губы:
— Что же ты предлагаешь?
Эссери весь вспыхнул:
— Я считаю, что продукт работы человеческого мозга должен быть так же неотъемлем, как человеческая свобода.
— Но если так рассуждать, я не вижу особой разницы между мозгом и мышцами; и то и другое — дары природы, которыми она наделила человека; отчего бы тогда не объявить таким же неотъемлемым и продукт работы мышц?
— Однако голова ведь всегда ценилась выше мышц!
Каридиус, прищурившись, взглянул на своего старого приятеля.
— Послушай, Эссери… скажи мне, что ты изобрел такое, что тебе тяжело отдавать в руки компании?
— Я? Почему ты думаешь, что я что-нибудь изобрел?
Каридиус рассмеялся:
— Оттого, что люди не кипятятся так из-за отвлеченных вопросов.
Эссери подумал немного и, не имея никакого представления о нынешнем Генри Каридиусе, а помня лишь то, что они учились вместе в колледже, признался:
— Да, у меня есть кое-что… я хотел бы, чтобы ты зашел ко мне в лабораторию, тут, за углом.
Каридиус протестующе замахал рукой:
— Не могу, не могу. Мне уже давно пора быть на заводе. Я и не заметил, сколько времени проболтал с тобой.
— Так зайди на обратном пути.
— Хорошо, постараюсь.
— Ну, значит, мы еще увидимся. — Эссери поднял свой сверток с большими предосторожностями.
— Что это у тебя? — спросил Каридиус.
— Да это бомба, которую нашли на территории завода. Если бы она взорвалась, весь этот район…
— Кой чорт ты ее таскаешь! — вскрикнул Каридиус, поспешно пятясь назад.
— Не бойся… никакой опасности… сделана чисто по-любительски. Полиция хотела выбросить ее в воду, но я решил разобрать и поглядеть, как она устроена.
Каридиус продолжал пятиться.
— Надеюсь, ты покончишь с ней раньше, чем я зайду к тебе на обратном пути?
— Ну, конечно, я сейчас же с ней разделаюсь, и десяти минут не займет.
5
Каридиус продолжал свой путь, но мысль о Джиме Эссери, исследующем у себя в лаборатории устройство бомбы, не давала ему покоя. Кандидата на высокий пост члена Конгресса ничуть не трогало, что стремления и надежды его школьного товарища потерпели крах из-за несовершенства социальной системы. Собственно говоря, Каридиус даже испытывал безотчетное удовлетворение от мысли, что Эссери не сумел так удачно найти свое место в жизни, как он. Что касается жалоб изобретателя на социальную несправедливость, то такие жалобы приходится слышать тысячами: обычные вопли оставшихся за бортом. Но неприятно было сознавать, что твой школьный товарищ возится сейчас с адской машиной, которая в любой момент может взорваться у него под руками; и Каридиус нервничал.