Меч, рассекающий листья

– А китайцы лягушек едят, и французы не брезгуют.

– Слушай, правда что ли, дельфинов? – не унимался Панчик.

– Так ты и не понял. У всех есть свои слабости. Поэтому нужны якоря, ну и, легенды про героев.

Панчик сразу вспомнил недавний разговор с Эйноске, а потом с Андреем. В свете его размышлений слова Витька производили сильное действие на сознание, правда, ему не совсем по душе был озабоченный пафос Витька, поэтому он спросил:

– А рис – это тоже слабость, в смысле якорь?

– Скорее, тормоз.

Они снова посмеялись и, не сговариваясь, пошли на кухню готовить рис.

– Я думаю, для всех узкоглазых это главный якорь, – заметил Панчик, пробуя на вкус белые зёрнышки. Витька позабавила такая ирония гостя в собственный адрес, но он согласился.

– А рис – это подлинная вещь? Как ты думаешь? – спросил Панчик, когда на тарелочках китайского фарфора красовались рассыпчатые пирамидки белого риса.

– Как и эти тарелки, привезённые из Китая.

– Кажется, я начинаю тебя понимать.

– А я нет.

– Ты хочешь знать, зачем мне подлинная маленькая ворона? Кстати, почему одна её сторона имеет сплошную заточку, а другая заточена только наполовину. Мне кажется, это не в стиле японских традиций. Больше на казачью шашку похоже. У моего друга шашка от прадеда осталась, так у неё конец тоже с двух сторон заточен. Или я что-то путаю?

– Не путаешь. Ты имеешь в виду казачью шашку рядового состава, образца тысяча восемьсот восемьдесят первого года. Их делали в Златоусте, и, конечно же, это классический образец, проверенный временем. А этот меч, скорее всего, переходная модель, как и всё очень древнее. И потом, эта вещь творческая, а когда человек творит, его мотивы знает только бог. Но ты не ответил.

Панчик понял, что Витёк этот вопрос так не оставит. Он был не только продвинут в теме, но и внимателен в разговоре. С правильной оценки характера Витька сбивало его необычное поведение и мимика. Витёк был рыжим, с немного вытянутым подбородком. Когда он слушал, его лицо всё время менялось, в зависимости от темы. Иногда казалось, что он притворяется. Он как будто смеялся над собеседником, делая то удивлённое, то равнодушное выражение лица. Наблюдать за ним со стороны было одним удовольствием, но быть его собеседником было сложно.

– Ну ты ведь тоже не раскрываешь своего секрета, – сказал Панчик.

– Ты насчёт этого? – усмехнулся Витёк показывая половинку своего указательного пальца. -Скорее всего, я хотел сделать тоже, что и ты. Как мне кажется. Я тоже хотел свистнуть меч.

Панчик едва сдержал эмоции, когда услышал эти слова.

– У тебя закурить есть?

– Давно бросил. Могу предложить что-нибудь покрепче, например, коньяк. Хотя ты вроде за рулём.

– Пойдёт. Доставай, как-нибудь проскочу.

– Авось обойдётся?

– Вот именно.

– Между прочим, «Авось» один из любимых богов у славян.

– Почему-то не удивляюсь. Но где ты всё это копаешь?

– У нас разные исходные точки движения.

– Надеюсь, что нам по пути.

– Вот выпьем пару пузырей, узнаем, – пошутил Витёк, демонстративно поднимая своё тестовое устройство.

Из начатой красивой бутылки Витёк разлил в маленькие рюмочки по чуть-чуть, и они пригубили.

– А хорошо сидим. Не успели чая попить, а на улице уже темнеет.

– Я тоже отметил этот факт, – согласился Панчик. – Скоро твои соседи вылезут грабить мою подлинную японскую машину.

– Уже наверняка обсуждают, как это сделать. Но раньше трёх часов не появятся.

– А до этого что?

– А до этого они так же, как и мы, будут бухать или раскуривать анашу.

Витёк налил ещё по несколько капель, имея привычку растягивать любое удовольствие как можно дольше. Они выпили по второй, и Панчик почувствовал, что ему действительно хорошо, как никогда. Витёк опять начал медитировать и явно ждал от Панчика информации.

… – Давай, колись. Зачем тебе понадобилось тырить из музея меч-кладенец, всем пальцам конец.

– Дак это ты им палец отмахнул? Я думал, ты шутишь.

– Мне не до шуток было. Я тогда в музее работал, вернее, подрабатывал.

Витёк опять замолчал, как будто вспоминая. – Ладно. Всё равно потом твоя очередь будет. Ну так вот. Я все экспонаты на плёнку снимал. Заметь. На плёнку, не на цифру, хотя она уже была тогда. Прикидываешь, сколько километров отщёлкал своим «Никоном». И всё на слайды! Когда-то все альбому из слайдов делали.

– А почему не на цифру? Это же круче.

– Ничего не круче. Цифра – это отстой по сравнению с киноплёнкой. Ну, в общем, снимаю всё подряд, всякую ерунду, её там горы. Полгода по подвалу лазил. Там в запасниках чего только нет! Одних картин на десять таких музеев. Они потом меня одного оставляли. И в один прекрасный день смотрю коробка длинная из дерева. Я почему-то сразу догадался, что в ней. Что меня удивило, так это то, что она была зарыта неслабо. Как будто её специально спрятали от людских глаз. Мне кажется, что его кто-то хотел присвоить, но передумал. Даже в мешок засунули для незаметности, ну, вроде хлама.

– А как ты догадался? – перебил Панчик, стараясь не упускать ни одной важной детали рассказа.