Меч, рассекающий листья

– Это один из самых старых мечей в Японии. Шедевр. Хотя, кому что.

– И чем же он прославился?

Витёк пожал плечами. – А чем хороша для папуаса икона Андрея Рублёва? Да даже для простого обывателя. Или храм Василия Блаженного?

– Ну, ты и сравнил.

– В том и дело, что для японца это одно и то же. Главное, что эти вещи имеют подлинный характер. Они убеждают всех, кто имеет с ними дело, в своей подлинности.

– Но любая вещь подлинная, – засомневался Панчик.

– Не любая. Есть вещи не подлинные, а лишь как подражание. Как и у людей. Есть человек личность, а есть жалкое подобие. Так же и в творчестве. Есть творец, и есть тот, кто подражает, не внося ничего своего. Подлинный мастер никогда не станет подражать. По понятиям японцев, настоящий мастер творит. А это, заметь, уже божественный уровень. Ведь бог – это творец. Или ты не согласен?

– А ты философ!

– Восток – дело тонкое.

– Эт точно, – согласился Панчик, тронутый искренностью и простотой услышанного. Они оба посмеялись над классической фразой товарища Сухова, а потом Витёк продолжил:

– Понимаешь… Подлинная вещь не только убеждает в чём-то. Подлинная вещь – это ещё и источник силы, проводник к какому-то незыблемому убеждению. К вере, что ли? К пониманию. Возьмём религию. Ведь если икона написана настоящим мастером, то верующему легче перейти на другой уровень осознания, ну и веры, разумеется. Увидев всю полноту картины вокруг, всю её божественность, наша вера укрепляется, и мы приобщаемся к неисчерпаемому источнику энергии.

– Всё настолько банально? Энергия и только?

– Отчасти ты прав, Родион. Но всё не так просто. Энергия человеку нужна для продвижения. Ведь жизнь, со своими фишками, как выражается Андрюха, останавливает нас, и мы лишаемся изначального импульса и продвижения к истине, к богу. Поэтому нам нужна энергия. А где её взять, скажи?

– Хорошо питаться. Ужин врагу не отдавать, – пошутил Панчик.

– Вообще-то этого недостаточно.

– Согласен, это шутка.

– Разумеется. В каждой шутке есть доля шутки.

– Ну а как быть с мечами?

– Меч – это всего лишь боевая единица. И этих единиц множество. Но для воина это единица главная. Самурай, владеющий подлинным мечом, выкованным настоящим мастером, творцом, уже имеет перевес над своим врагом.

– А если у врагов такие же подлинные клинки?

– Значит, подлинным будет поединок. И для кого-то он станет последним. Но об этом уже не думают.

– Как в «Горце»? Я бессмертный Маклаут? – вставил Панчик, вспоминая выходку своего дружка.

– Именно так. Любой самурай мечтает вступить в такой поединок. У кшатриев, а это те же самые самураи, только в Индии, считалось, что битва – это жертвоприношение богам. Это великая фраза, но современный человек её не сможет даже понять, не то что принять. Для истинного воина победа, запятнанная бесчестием, никогда не будет дорогой на небеса.

– Это красиво. Но мне кажется, что сегодня вряд ли кто-то станет ради этого рубить головы другим. Что даёт меч сегодня? Я понимаю, икона. Она не теряет своей актуальности, потому что там есть изображение бога. А меч-то вроде как атавизм прошлого. С ним даже на улицу не выйти.

– Ты прав, конечно. Сегодня это уже больше историческая ценность, чем духовная. Я с тобой согласен. Наверное, поэтому я постепенно отошёл от всего этого. Но для японцев это хороший якорь.

– В смысле? Что значит якорь? Это для меня непонятно, – спросил Панчик, чувствуя, как тема постепенно затягивает его. Но не только тема, но и сам Витёк, со своими пространственными уходами в параллельные миры.

– О… Это очень мощная вещь. Любому народу необходим якорь.

– Иначе унесёт?

– Вот именно. Но не только. Это свидетельство культурной состоятельности. Имея такой якорь, которому нет аналога в мире, народ чувствует силу, и никто уже не сможет упрекнуть его в дикости и невежестве. А в последнее время этим только и занимаются. Все только и делают, что пытаются выдернуть друг из под друга табуретку. И это получается. Возьми нашу Россию. Ты не представляешь, какой древней может быть наша история. Но её ужали до размеров помидора, якобы Россия начинается со средневековья. В результате мы лишились главного – самоуважения. Нас никто не боится, где бы мы не находились. Я это испытал на собственной шкуре. Поверь, мерзко осознавать, что к тебе относятся как человеку, у которого ни флага, ни Родины. А японцев как бы и не в чем упрекнуть. Они держатся за свои якоря всеми руками и ногами. Посуди сам. Земли мало, сами мелкие. История бедная, за небольшим исключением. Но их уважают, в отличие от русских. Мы для всех дикари, хотя, если судить по языку, это неправда. Примеров найдётся.

– Ты сказал как бы. Мне показалось, что ты сказал это не случайно. Или мне показалось?

Витёк ухмыльнулся. – Да, базар ты сечёшь.

– Работа, – наигранно вздохнул Панчик.

– У всех Родя есть свои слабости. Например, Корею называю страной утренней свежести, а сами корейцы едят собак.

– Так так, – занервничал Панчик. Это ты к чему?

– Да ни к чему. Япония…

– Знаю, знаю, страна восходящего солнца. И…

– А японцы едят дельфинов.

– Чо, в натуре? Живыми? Прямо так, убивают, а потом едят?