Меч Лета

– Нет, – признал Блитцен. – Зато он двусторонний: снаружи серебряный, внутри золотой. Чтобы сочеталось с украшениями и доспехами, можно…

– Ясно, – кивнул Набби и тоже что-то отметил в планшете, после чего повернулся к Младшему. – А твоё последнее творение, почтенный?

Младший сжал кулаки и затрясся от злости:

– Это нечестно! Я ещё ни разу не проигрывал в состязаниях. Вы всё знаете, на что я способен. Блитцен, этот выпендрёжник, вечно сующий нос куда не просят, как-то умудрился уничтожить мои…

– Эйтри Младший, сын Эдны, – перебил Набби. – Каково твоё третье изделие?

Старый гном нетерпеливо махнул рукой в сторону горна:

– Моё третье изделие там! И какая разница, что это было, если сейчас это всего лишь кипящая лужа гудрона!

Судьи собрались в кружок посовещаться. Публика тихо топталась вокруг, сгорая от нетерпения.

Наконец Набби повернулся к зрителям:

– Определить победителя было нелегко. Тщательно взвесив достоинства лужи гудрона, груды шлака и бесполезного металлического цилиндра по сравнению с достоинствами кольчужного жилета, бронегалстука и саморасширяющейся утки, мы присуждаем победу в состязании Блитцену, сыну Фрейи!

Зрители зааплодировали. Кто-то растерянно ахнул. Одна гномиха в костюме медсестры – должно быть, Бемби, всем гномьим сиделкам сиделка, – упала в обморок.

Хэртстоун на радостях принялся скакать, делая волну концами своего длинного шарфа. Я обернулся, чтобы найти Самиру – она скромно стояла в задних рядах.

Младший хмуро таращился на свои кулаки, словно пытаясь решить, не треснуть ли ими себя по голове.

– Ладно, – прорычал он. – Можете забирать мою голову! Не хочу жить в мире, где Блитцен выигрывает состязания в мастерстве!

– Младший, я не хочу твоей смерти, – сказал Блитцен. Несмотря на победу, в голосе его не слышалось гордости или высокомерия – только усталость и, кажется, даже грусть.

Старик заморгал:

– Не хочешь?

– Нет. Просто дай мне серьги и цепь, которые обещал. Да, и ещё публично признай, что мой отец был прав насчёт Глейпнир. Эти путы надо было заменить несколько веков назад.

– Никогда! – заорал Младший. – Ты опорочил доброе имя моего отца! Ты не смеешь…

– Ладно, тогда я пошёл за топором, – сказал Блитцен, словно поддавшись на уговоры. – Боюсь, правда, он здорово затупился…

Веки и щёки старого гнома судорожно задёргались, но он сумел-таки выдавить:

– Я… был не прав. Да.

Блитцен что-то беззвучно произнёс, глядя в никуда. Я не очень хорошо читаю по губам, но готов поспорить, он сказал: «Я люблю тебя, папа. Прощай».

Потом он снова посмотрел на Младшего:

– А теперь как насчёт вещей, которые ты обещал?

Младший щёлкнул пальцами, и к нему подковылял один из телохранителей, с перевязанной после столкновения с молотком головой. Громила вручил Блитцену маленькую бархатную шкатулочку.

– Серьги для твоей матери, – сказал Младший.

Блитцен открыл шкатулку. Внутри оказались серёжки в виде кошечек, сделанные из тончайшего золотого кружева, как и Брисингамен. Прямо на наших глазах кошки вдруг потянулись, заморгали изумрудными глазками и взмахнули бриллиантовыми хвостами.

Блитцен захлопнул шкатулку:

– Годится. А путы?

Телохранитель протянул ему моток шёлковой бечёвки для запуска воздушных змеев.

– Издеваетесь? – сказал я. – По-вашему, это удержит Фенрира?

Младший хмуро посмотрел на меня:

– Мальчик, твоё невежество не лезет ни в какие ворота. Цепь Глейпнир столь же тонкая и лёгкая, однако парадоксальные материалы делают её невероятно крепкой. Эта верёвка такая же, только лучше.

– Парадоксальные материалы?

Блитцен потеребил конец бечёвки и уважительно присвистнул:

– Это такие, каких вообще-то не должно быть в природе. С парадоксальными материалами очень трудно работать, они крайне опасны. Глейпнир сделали из топота котов, птичьей слюны, рыбьего дыхания и женской бороды.

– Ну, в бороде-то что парадоксального? – пожал плечами я. – У Чокнутой Элис из Чайнатауна знатная бородища.

Младший фыркнул:

– Суть в том, что новая бечева ещё лучше! Я назвал её Андскоти, что значит «чертовка». Она сплетена из самых невероятных вещей во всех Девяти мирах: нелагающего вай-фая, честности политиков, качественной печати на принтере, невредных для здоровья замороженных полуфабрикатов и увлекательных лекций по грамматике!

– А, тогда да, – согласился я. – Этого всего точно не существует.

Блитцен сунул бечёвку в рюкзак, достал кошель с золотыми слезами и вручил его старику:

– Спасибо, Младший. Условия сделки выполнены, только скажи мне ещё кое-что. Где искать остров, на котором находится Волк?

Младший взвесил плату в руке:

– Если бы я мог, Блитцен, я бы непременно тебе сказал. Чтобы Волк разорвал тебя на куски, как разорвал твоего папашу! Но, увы, я не знаю, где его искать.

– Но…

– Да, я говорил, что время от времени проверяю путы. Я лгал! На самом деле мало кому из богов или гномов известно местонахождение острова. И большинство из них поклялись хранить это в тайне. Не знаю, как твой отец сумел найти Лингви, но на твоём месте я бы спросил Тора. Он знает ответ, и язык у него без костей.

– Тор… – сказал я. – И где нам искать Тора?

– Понятия не имею, – ответил Младший.