Меч Лета

Налево, направо, направо, налево – всё, я сбился со счёта, сколько раз мы повернули. Мимо нас с сердитым карканьем промелькнул ворон. Я попытался стукнуть его.

– Не надо, – предупредил Ти Джей. – Для Одина они священны.

Мы как раз пробегали поперечную часть Т-образного коридора, когда кто-то позвал меня:

– МАГНУС!

Я сдуру посмотрел, кто это.

В полусотне футов слева от нас стояла Гунилла при полном вооружении. В обеих руках она держала по молотку.

Ти Джей бросил на меня быстрый взгляд:

– Вы трое, бегите. Следующий поворот направо, там спуск и люк с надписью «Переработка». Прыгайте туда.

– Но…

– Времени нет. – Ти Джей широко ухмыльнулся. – Ступайте и завалите за меня пару мятежников[55], или монстров, или кто вам там подвернётся. – Он нацелил винтовку на валькирию и с воплем «Пятьдесят четвёртый Массачусетский!» кинулся в бой.

Хэрт схватил меня за руку и потащил дальше. Блитц нашёл этот самый спуск в переработку и распахнул люк:

– ВПЕРЁД!

Хэртстоун нырнул вниз головой.

– Ты следующий, малыш, – поторопил гном.

Я колебался. Из люка несло так, что поневоле вспоминались прежние помоечные деньки. Внезапно гостиничная жизнь со всеми удобствами показалась мне вполне сносной.

Но вот снова взвыли волки – на этот раз совсем близко. И я решительным броском сдал себя в переработку.

Глава 24. Одна работёнка, значит?

КТО ЖЕ ЗНАЛ, что Вальгалла вываливает мусор прямиком на стадион Фенуэй?[56] Да ещё на место игрока с битой. Теперь ясно, откуда у «Ред Сокс» эти вечные проблемы c игрой в нападении.

Хэртстоун только поднялся, как прилетел я и сбил его с ног. А я подняться не успел: Блитцен врезался мне в грудь. Я оттолкнул его и откатился – на случай, если кто-нибудь ещё решит свалиться с небес.

Я с трудом поднялся на ноги:

– А с какой стати мы на стадионе Фенуэй?

– Не ко мне вопрос, – уныло вздохнул Блитцен. Шикарный чёрный костюм выглядел так, словно Блитца протащили по склизкому улиточному следу. – Входы и выходы в Вальгалле – штука ненадёжная. Зато мы хотя бы в Мидгарде.

Красные трибуны стояли пустые и безмолвные, навевая не слишком приятные ассоциации с Трапезной Павших Героев, куда ещё не ввалились эйнхерии. Поле как лоскутным одеялом было укрыто брезентовыми пологами. Брезент подмёрз и похрустывал под ногами.

Было около шести утра. Небо на востоке начало сереть. На морозном воздухе дыхание превращалось в пар.

– От чего мы убегали? – спросил я. – Что там за белка-мутант?

– Рататоск, – ответил Блитц. – Проклятие Мирового Древа. Каждый, кто взбирается по ветвям Иггдрасиля, рано или поздно повстречается с этим чудищем. Считай, мы легко отделались.

Хэртосун указал на занимающийся рассвет и сообщил: «Солнце. Плохо для Блитцена».

Блитц поморщился:

– Точно. После той истории на мосту прямого излучения мне уже не вынести.

– Ты это о чём? – Я внимательно вгляделся в его лицо. – Ты что, сереешь?

Блитц отвернулся, но я уже и так всё разглядел. Его щёки посветлели до цвета мокрой глины.

– Малыш, ты, наверное, обратил внимание, что я никогда не ходил с тобой днём.

– Я… ну да. Типа у Хэрта дневная смена, а у тебя ночная.

– Именно. Гномы – подземные создания. Солнечный свет для нас губителен. Нет, не настолько, как для троллей. Немного я выдерживаю, но если нахожусь на солнце слишком долго, я начинаю… кхм… каменеть.

Я вспомнил битву на мосту Лонгфелло. Блитцен тогда был в широкополой шляпе, в шинели, в перчатках и солнечных очках – немного странный имидж, особенно в сочетании с табличкой «Дорогу утятам!».

– Но если ты закроешься от солнца, тогда всё в порядке?

– Это помогает. Толстая одежда, солнечные очки и так далее. Но в данный момент, – он показал на свой костюм, – я не готов. Рюкзак со всем необходимым я обронил где-то на Мировом Древе.

«После моста его ноги обратились в камень, – изобразил Хэрт. – До самой ночи не ходил».

У меня перехватило горло. Блитц и Хэрт устроили на мосту Лонгфелло самую нелепую в истории спасательную операцию. Но главное – они пытались мне помочь. А Блитц, получается, вообще рисковал жизнью, просто находясь на солнце.

Поэтому пускай в голове у меня тьма вопросов, пускай в моей жизни (или смерти?) царит полная неразбериха – это всё подождёт.

– Пошли найдём какое-нибудь тёмное место, – предложил я.

Простым решением стал Зелёный Монстр – левая полевая стена высотой с четырёхэтажный дом. Я тут бывал однажды со школьной экскурсией – наверное, в классе первом. И я запомнил, что под табло, кажется, были служебные помещения.

Одна из служебных дверей оказалась не заперта.

Внутри смотреть было особо не на что: детали от металлических помостов, зелёные карточки для табло, стопками развешанные по стенам, да бетонные ребра стадиона со столетними граффити. Однако у этого места имелось важное свойство: здесь было темно.

Блитцен присел на стопку матов и стащил сапог. Оттуда высыпались жёлуди. Носки у Блитца оказались с узором из огурцов, подобранные к жилету. Эти носки меня вообще убили. Не меньше всего остального, чего я уже навидался в Вальгалле.

– Блитц, так что с твоей одеждой? Ты прямо… настоящий щёголь.