Мавры при Филиппе III

И однажды в порыве ярости Пикильо схватил за горло сеньора Герундио и выгнал, угрожая непременно задушить его, если еще раз вздумает нос показать. Он вполне мог исполнить это, потому что был сильный и взрослый. Сеньор Герундио понял, что лучше не выходить из своего дома.

Но как оправдаться перед покровителями за это новое происшествие? И как по окончании данного ему срока явиться таким же или даже хуже прежнего?

И никогда Пикильо, даже и у капитана Бальсейро не был более несчастлив, чем теперь.

В один прекрасный вечер Кармен и Аиха прогуливались под руку по саду, мечтая о будущем. Очутившись в отдаленной части сада, они вдруг увидели огонек в небольшом домике, построенном рядом с оранжереями. В нем в прежние годы жил садовник, теперь кто же мог там быть, вечером?

Кармен испугалась и хотела бежать, но Аиха сказала:

– Подожди, сестрица, я узнаю, что там такое.

– Так пойдем вместе.

И обе, прижимаясь друг к другу, пошли к тому месту, откуда виделся огонек. Подойдя к этому домику на цыпочках, они заметили в окно Пикильо, который обратил этот чулан в свой кабинет, чтобы учиться без помехи.

В эту минуту Пикильо был в самом странном положении: он в отчаянии рвал свои волосы, топтал ногами клочки изодранной грамматики и наконец со слезами упал на скамью в изнеможении!

Аиха отворила окно и, просунув в хижину прекрасную свою головку, с нежностью сказала:

– Пикильо!

Пажу показалось, что ангел услышал его отчаяние и явился ему на помощь. Он вздрогнул и, подойдя к окну, произнес:

– Сеньорита! Это вы?

– Да мы обе здесь! – сказала Кармен. – Что ты делаешь?

– Учусь!

– Что с тобой, Пикильо?

И он объяснил им причину своего отчаяния, поступок с учителем и поклялся, что наложит на себя руки, если не будет знать грамоты.

– Однако что ни говори, грамота сама собою не дается, – заметила Аиха, – надо побеждать трудности.

– Не могу, – ответил Пикильо, – мне легче лишить себя жизни, нежели выучиться. Это так трудно.

– Отчего же мы выучились?

– Да, вы! Вы можете знать все, что пожелаете.

– Поэтому, если захотим, то можем и тебя выучить.

– Вы шутите, сеньорита?

– Какие шутки! Хочешь, мы тебя выучим?

– Вы! Да как это можно, чтобы вы стали заниматься со мной?

– Мы заменим тебе сеньора Герундио. Только ты не задушишь нас?

– Что вы говорите, сеньорита? Но, – прибавил он с унынием, – трудно мне выучиться.

– С желанием все невозможное делается возможными. Ты это увидишь, – сказала Аиха.

– Только не говори никому об этом, – прибавила Кармен.

Пикильо дал клятву.

На другой день началось образование молодого пажа. Всякое утро и всякий вечер подруги давали ему по уроку, и Пикильо удивлялся ясности и простоте предмета, о котором сеньор Герундио давал своему ученику страшно запутанные понятия.

Мы не будем говорить, что Пикильо имел особенный проницательный ум, в несколько дней он начал прекрасно читать. Он даже испугался своей понятливости, боясь, чтобы не прекратились уроки, но молодые наставницы имели намерения довести своего воспитанника до того совершенства, до которого находили его способным. Кармен, правда, не выдерживала роли учительницы и нередко прерывала уроки разговорами, но Аиха, всегда строго и без утомления занималась своим делом и часто наказывала ученика за рассеянность.

Пикильо был почти счастлив, что приобрел таких хороших наставниц.

Наконец назначенный срок наступил, и Пикильо надлежало или уметь читать, или быть в изгнании. Сеньор Пабло ждал этого дня как особенного торжества, и, когда вицерой завтракал, маршал-домоправитель напомнил ему о сроке и рассказал о намеренно скрытом до этого времени поступке пажа с учителем. Д’Агилар рассердился и велел позвать виновного. Пикильо явился.

– Правда, что вы отпустили наставника?

– Да, – отвечал тихо Пикильо.

– А почему, позвольте спросить?

Нет ответа.

– Потому что он был не нужен, – ответила смеясь Аиха.

– А, стало быть сеньор Пикильо стал слишком умен?

– Достаточно умен, – прибавила Кармен.

– Я не тебя спрашиваю, Кармен, – произнес с важностью вицерой. – Если Пикильо без учителя и за один месяц узнал всю книжную мудрость, то мы сейчас удостоверимся… дайте ему книгу.

– Вот она, – сказала Аиха и, вынув из кармана книгу, подала пажу.

– Читай! – сказал д’Агилар, развалясь в кресле. – Читай громче!

Все, даже сеньор Пабло Сиенфуэгос, слушали с вниманием. Пикильо прочел не только хорошо, но и с особой умелостью стихи Кеведо.

– Однако, позвольте, – произнес д’Агилар смотря то на Пикильо, то на книгу, – нет ли тут проделки… Может быть, он выучил наизусть стихи, которые прочел.

Девушки улыбнулись, но д’Агилар продолжал:

– А вот посмотрим, может ли он это прочесть, если читает печатанное, – и, вынув из бумажника карандаш и бумагу, написал и подал.

– Прочти.

Пикильо с волнением прочел следующее:

«Я даю Пикильо пятьдесят червонных в год жалованья и назначаю быть исключительно при Кармен и Аихе».

С этого времени Пикильо был счастлив и доволен своей судьбой. Следующие два года были, можно сказать, самые счастливые в его жизни.