Мавры при Филиппе III

– Вот вам мой первый подарок! – вскричал он. – Надеюсь скоро прислать и еще.

И он побежал на другой склон горы и вскоре исчез.

Все это произошло во время возвращения Аллиаги в Мадрид. Мы оставили королевского духовника в доме герцогини Сантарем в ту минуту, когда чиновник инквизиции, Спинельо, пришел арестовать его.

– Я готов, – холодно отвечал Аллиага и вышел с ним в переднюю.

Там стояли еще два чиновника инквизиции и, для большей верности, человек двадцать стражи. Спинельо сделал повелительный знак, и стража выступила вперед, чтобы окружить арестанта.

– Позвольте! – сказал Аллиага. – Я желаю знать, в силу какого приказания меня арестуют?

– В силу приказания самого Великого инквизитора, – отвечал с важностью Спинельо, вынимая бумагу.

– Приказы инквизиции должны исполняться в двадцать четыре часа на месте, где даны! – возразил Аллиага.

– Это приказание дано вчера, – отвечал Спинельо с торжествующим видом.

Сандоваль отдал приказание без означения числа и поручил это выставить своему агенту.

Аллиага взял бумагу, просмотрел и медленно сказал:

– Это приказание вчера не могло быть подписано Великим инквизитором.

– Почему?

– Потому что он уже неделю как находится в плену у мавров, в Альбарасине, об этом я послал доложить королю – оно подложное! Но со мной есть другое повеление, подписанное самим королем. Не угодно ли посмотреть, господа, и в силу этого повеления я именем Его Величества приказываю вам тотчас же арестовать сеньора Спинельо по подозрению в подделке подписи Великого инквизитора.

Спинельо не мог возражать.

– Вы оправдаетесь перед самим королем, – сказал Аллиага, – я сейчас доложу Его Величеству.

Спинельо испугался такому обороту дела и начал извиняться, но Аллиага знаком приказал альгвазилам вывести его. Сам он тотчас отправился во дворец к королю. В этот день дежурным камергером был родственник герцога Лермы, граф д’Авило. Он, казалось, очень удивился, когда увидел Аллиагу у дверей комнаты короля. Д’Авило заступил ему дорогу и сказал, что ему запрещено его впускать к королю.

– Меня, духовника Его Величества?

– Именно вас.

– Кто же запретил?

– Герцог-кардинал.

– Я уважаю волю герцога, – возразил Аллиага, – но знаю другую, повыше его: волю короля. – И он показал ему королевское повеление.

– Я получил формальное приказание лично от самого герцога-кардинала и не могу не исполнить его.

– Берегитесь, граф, – заметил Аллиага, – вы нарушаете именное повеление вашего государя. Меня к Его Величеству призывает весьма важное дело, и если случится беда, вы будете отвечать.

Граф д’Авило смутился, но не отступил от своих слов.

Получив такой отказ в присутствии многих придворных, Аллиага медленно вышел. Чтоб не наделать шуму, он отправился на половину королевы, прошел через ее спальню в потаенный ход, к кабинету короля. Тут встретил его камердинер Латор и также объявил ему, что короля нельзя видеть.

Аллиага, уже видевший близкое исполнение своих надежд, смутился при этом новом неожиданном препятствии. Он быстро бросился к двери, Латор схватил его за руку, но Аллиага другой сильно загремел ручкой замка и кричал при этом:

– Ваше Величество! Меня, вашего духовника, не пускают к вам.

В кабинете послышались шаги и в ту минуту, когда Латор тащил Аллиага от замка, дверь отворилась, и явился король.

– Я спасен! – вскричал Аллиага.

– А я погиб! – прошептал Латор.

Аллиага бросился в кабинет к королю и дверь затворилась.

– Это ты, мой единственный друг! – воскликнул король с волнением. – Я ждал тебя.

– А между тем так долго не отворяли мне.

– Я… я… не смел.

Филипп как-то невольно прошептал это слово, опустил голову от стыда за свою слабость и несколько минут хранил молчание.

Аллиага изумился страшной перемене и бледному лицу Филиппа.

Король поднял на него глаза, в которых навертывались слезы; Аллиага упал на колени и воскликнул:

– Государь, говорите, что с вами, если я не могу помочь, так по крайней мере умру за вас. Доверьтесь и располагайте мной, Ваше Величество.

– Я очень несчастлив, Аллиага! – отвечал король. В самом деле, со времени отъезда духовника Филипп только и думал, что о герцогине Сантарем, предавался только своей любви и скорби. Лерма между тем управлял по своему желанию. Король объяснил Аллиаге, что к нему никто не входит, кроме Лермы и еще двух преданных друзей: герцога Уседы и графини д’Альтамиры. Аллиага при этих словах побледнел. – Они советовали, – продолжал король, – отказаться от этой любви к мавританке, но ты видишь, что я люблю ее, меня терзает моя страсть.

– Я пришел прекратить эти терзания и возвратить вам рассудок, Ваше Величество, – сказал Аллиага. – Забудьте о герцогине Сантарем, видеть ее уже нет надежды!

И он рассказал королю все подробности поисков, которые остались бесполезными.

Бедный король зарыдал, но, увидав Аллиагу, стоявшего в отдалении и погруженного в глубокую думу, он подбежал и обнял его.