master of loop

“…” глаза королевы мгновенно загорелись, но она лишь улыбнулась. “Я ошиблась. Да, я действительно помню Пророка”.

“Хаааа”, — вздохнул Сайлас. “Весь этот мир стремится трахать меня до тех пор, пока я не стану плеваться его спермой”.

“Герои сталкиваются со стенами, Сайлас”, — сказала она. “Высокие и, казалось бы, несокрушимые стены. Когда остальной мир видит эту стену, мы содрогаемся, рассыпаемся и сжимаемся. Что делает героев такими, какие они есть, так это то, что нет такой высокой или неприступной стены, которая заставила бы их струсить. Большинство, конечно, не упираются головой в стену на протяжении всей жизни, но… менее сильные люди, чем ты, не справились бы даже с этим”.

“… И ты, и твой пасынок сильно переоцениваете меня”, — пожал плечами Сайлас. “Я потерпел неудачу. На хрена, по-твоему, мне понадобилась жизнь? Если дать достаточно времени, нет ни одного мужчины или женщины, которые не стали бы героями. Особенно когда нет другого выбора. Хотя, признаться, называть меня героем — такое же извращение, как называть себя сноской”.

“… У моей покойной матери была поговорка”, — сказала королева, очаровательно улыбаясь. “Мужчина — это ведро с мечтами, а мы, женщины, — пробки, удерживающие их на ногах. Признаться, она была женщиной, которая любила вино и святость окруженного стенами особняка, и ей никогда не приходилось бороться за то, во что она верила. Как мы с тобой знаем, у всех нас есть мечты. И нам всем нужны якоря. Ты утверждаешь, что любой мог бы стать тем, кем ты являешься, если бы у него было достаточно времени… но ты ошибаешься”.

“Я очень серьезно, очень сомневаюсь в этом”.

“…”

“Если только…” заметив странное выражение ее глаз, в голову Сайласа пришла ужасная мысль. “Это… не в первый раз?”

“Да”, — ответила она. “Для нас”.

“… для вас?”

“Но не для всего мира. Героев очень, очень, очень мало, Сайлас. Неважно, как далеко в прошлое ты заглянешь. Нет, возможно, называть вас “героями” — это извращение, как ты выразился. Мир испорчен тем, как дети воспринимают героев — чистых, неподкупных, вечно сияющих, бастионов морали и добра. Никогда не было и никогда не будет мужчины или женщины, которые могли бы соответствовать идеалу детского героя. Но такие мужчины и женщины, как вы… они близки к этому”.

“…”

“Хочешь узнать по-настоящему, почему именно ты?” — неожиданно спросила она.

“Почему… я?” Сайлас нахмурился. “Я… я думал, что это… случайно”.

“Потому что мы знали, что ты не сбежишь”, — сказала она. “Что бы ни случилось, ты бы остался”.

“Ты не могла этого знать”.

“Ты прошел с ними”, — пожала плечами королева. “Через все. Даже когда было очень больно, ты оставался”.

“… Я поверю тебе на слово”, — сказал он, почему-то чувствуя себя рассерженным.

“Тогда делай. Все мы то и дело оступаемся. Боги мне свидетели, я много раз ошибалась в своей жизни. Я привила ребенку, которого люблю сверх любви, судьбу, которая заставила его замерзнуть и испугаться. У него должна была быть простая жизнь, жизнь в роскоши и спокойствии. Но… я участвовала в выборе, чтобы лишить его этого. Ради высшего блага, говорили мы себе. Шептали друг другу на ухо, пока наши подушки были в слезах. Мы живем с этим каждый день, и это почти убивает нас. Мы не можем представить, каково это для тебя. Жизнь за жизнью”.

“… не пикник”, — сказал Сайлас. “Зачем тебе любить ребенка другой женщины? Разве тебя не предали?”

“…” она лишь слабо улыбнулась, прежде чем внезапно встать. “Тебе пора идти, Сайлас. Пожалуйста, не ищи меня больше. Я рассказала тебе все, что могла… и даже немного того, чего не следовало. Ты нашел свою цель, свою причину. Ты знаешь, что делать. Единственное, что осталось… это сделать это”.

“С какой целью?” спросил Сайлас, вставая и останавливаясь перед ней. “Какой, к черту, смысл во всем этом?! Даже если я посажу на трон Валена, ты думаешь, в этой дыре станет лучше? Не станет! Гражданская война неизбежна, и посадив на трон калеку, ты ничего не изменишь!”

“… пожалуйста”, — сказала она, ее глаза стали слегка водянистыми.

“… черт”, — вздохнул Сайлас, отходя в сторону. “Просто знай”, — добавил он перед тем, как она вышла из комнаты. “Ничего никогда не изменится. Человеческая природа не поддается исправлению. Скоро Этерния превратится в пепел. И из ее пепла возникнет другая дыра. И она тоже в конце концов сгорит. Все жертвы, все, что ты заключила с дьяволом… все напрасно”.

“Это не так”, — оглянулась она на него. “Если бы ты действительно знал Валена, ты бы знал это. Прощай, Сайлас. Пусть мы встретимся еще раз, когда колокола начнут торжественно звонить”.

Сайлас украл немного вина с вечеринки и поднялся на одну из многочисленных башен, усевшись на ее вершине, откуда открывался вид на ночной, туманный мир вокруг него. Он медленно потягивал вино, обдумывая разговор, который состоялся у него с королевой. Хотя она ничего не сказала прямо, она подтвердила ему многие вещи — в частности, что, скорее всего, именно она и король вызвали его сюда или, по крайней мере, заключили какую-то сделку с Бессмертным, который вызвал его.