master of loop

“Красиво, не правда ли?” прокомментировал Сайлас, его губы дрогнули в улыбке.

“Очень красиво”, — подсознательно ответил Вален.

Принц долго молчал, и ни женщина, ни Сайлас не говорили и не двигались — они позволили ему насладиться моментом, как он понял после пробуждения. Они позволили ему жить в блаженном сне столько, сколько он пожелает. На эти краткие мгновения передышки он был уже не калекой, прикованным к креслу на колесиках, а драконом, который мог расправить крылья и свободно летать в эонских небесах.

“… спасибо”, — пробормотал принц, прижавшись к Сайласу, со слезами на глазах. “Спасибо”, — его голос тихо потрескивал, как шелест осенних листьев. Между этими двумя словами была рассказана история, но история была безмолвной. Как и его сердце впервые с того дня, когда он чуть не умер.

Он почувствовал, как Сайлас снова зашевелился, когда они начали пересекать разросшуюся вершину, двигаясь к другому краю. Вален быстро стабилизировал свое сердце, как мог, и заглянул через плечо пророка. Его привели сюда не просто так, и не только ради созерцания космоса. Однако он сделает все возможное, чтобы оправдать то, что его доставили сюда. Все, что мог.

Вскоре троица достигла края, и перед ними открылся новый мир — как ни странно, здесь не было ни облаков, закрывающих обзор, ни снега, ни льда, ни какого-либо ада. Как будто эта сторона горы существовала в совершенно иной реальности, независимой от той, что была на другой стороне. Здесь были и деревья, и пышные кусты, и трава, и клумбы, и дикие сады, и даже озеро.

И там были люди, одетые в простые, но роскошные одежды, и там бегали мягкотелые рогатые свиньи, и там были белоглазые дети, и существа с хвостами, похожие на людей, и там были драконы, носившиеся по небу широкими и открытыми кругами, и там была рыба в озере, которая переливалась всеми цветами радуги и космоса и танцевала без остановки, и там была любовь, и спокойствие, и мир, и гармония, и там был аромат лаванды и розы, и благоухающая красота жизни. И там был человек с одним глазом там, где должно быть два, и человек стоял неподвижно и молчал, и человек вдруг повернулся и посмотрел на Валена, и его единственный глаз стал добрым и теплым.

“Добро пожаловать”, — заговорил мужчина, в голосе которого слышался шум ветра, покалывающий уши Валена. “Принц предсказанный”.

Глава 154. Забытые истины

Вален умел летать, понял принц. Со спины Сайласа словно выросли крылья, они затрепетали — и он взмыл в огромное небо, медленно снижаясь к зрелищу, от которого у него перехватило дыхание. Одноглазый стоял на месте, а мир вокруг него танцевал и струился. А Вален летел.

Он не мог примириться с этим чувством, и слезы начали струиться по его впалым, еще бледным щекам. Он был потрясен, как из глубины души, так и внешне. Хотя он не мог вытянуть ноги, ходить или бегать, как ветер, он мог летать. Так он и сделал. Вытянув руки, как птица, он погрузился в ощущения — крошечные покалывания, которые распространялись по всему телу, как маленькие иголочки, укалывающие его, что он всегда чувствовал.

Это чувство невозможно описать. Ни для тех, кто мог ходить, ни для тех, кто мог бегать. Не для тех, кто не воспринимал мир как бесконечную череду препятствий, которые нужно преодолеть. Все они могли летать с ветерком, как он мальчишкой — раскинув руки, бежать через Маркелловы поля, бежать через коренастый Эйнвуд, а потом переплыть реку Кимелан, с одного берега на другой. Он никогда не задыхался, и ноги его никогда не уставали. Маленьким мальчиком он обладал неиссякаемым источником энергии. А теперь, когда он стал взрослым мужчиной, этот источник был мертв. Убит. Уничтожен.

Но теперь он снова стал мальчиком — все беды мира исчезли, потому что он мог летать. Небо изменило свой оттенок, выросла трава, и он снова оказался на желтых полях Маркела. Он вспомнил, как бабушка, продававшая хлеб, рассказывала ему сказки — о том, как Первые Люди вспахали поля и разбудили Великана, который дал им Огонь под обещание оставить поля в покое. И люди слушали, ибо огонь стоил больше, чем зерно пшеницы.

Маленьким мальчиком он бегал часами, надеясь, что его маленькие ножки растопчут голову великана и разбудят его. Но его маленькие ножки не оставляли следов. К этому времени весь мир забыл, что он когда-либо бегал по этому месту, по желтой, по пояс траве, которая никогда не росла, никогда не увядала, никогда не меняла свой вечный осенний оттенок. Даже он сам забыл об этом, утонув в затишье высокомерия. Но он снова вспомнил. Не только вспомнил — он жил.