Мастер и Маргарита

Дом назывался "домом Грибоедова" на том основании, что будто бы некогда им владела тетка писателя - Александра Сергеевича Грибоедова. Ну владела или не владела - мы точно не знаем. Помнится даже, что, кажется, никакой тетки-домовладелицы у Грибоедова не было...	The house was called 'The House of Griboedov' on the grounds that it was alleged to have once belonged to an aunt of the writer Alexander Sergeevich Griboedov.[1] Now, whether it did or did not belong to her, we do not exactly know. On recollection, it even seems that Griboedov never had any such house-owning aunt . . .
Однако дом так называли. Более того, один московский врун рассказывал, что якобы вот во втором этаже, в круглом зале с колоннами, знаменитый писатель читал отрывки из "Горя от ума" этой самой тетке, раскинувшейся на софе, а впрочем, черт его знает, может быть, и читал, не важно это!	Nevertheless, that was what the house was called. Moreover, one Moscow liar had it that there, on the second floor, in a round hall with columns, the famous writer had supposedly read passages from Woe From Wit to this very aunt while she reclined on a sofa. However, devil knows, maybe he did, it's of no importance.
А важно то, что в настоящее время владел этим домом тот самый МАССОЛИТ, во главе которого стоял несчастный Михаил Александрович Берлиоз до своего появления на Патриарших прудах.	What is important is that at the present time this house was owned by that same Massolit which had been headed by the unfortunate Mikhail Alexandrovich Berlioz before his appearance at the Patriarch's Ponds.
С легкой руки членов МАССОЛИТа никто не называл дом "домом Грибоедова", а все говорили просто - "Грибоедов": "Я вчера два часа протолкался у Грибоедова", - "Ну и как?" - "В Ялту на месяц добился". -"Молодец!". Или: "Пойди к Берлиозу, он сегодня от четырех до пяти принимает в Грибоедове..." И так далее.	In the casual manner of Massolit members, no one called the house The House of Griboedov', everyone simply said 'Griboedov's': 'I spent two hours yesterday knocking about Griboedov's.' 'Well, and so?' 'Got myself a month in Yalta.' 'Bravo!' Or: 'Go to Berlioz, he receives today from four to five at Griboedov's . . .' and so on.
МАССОЛИТ разместился в Грибоедове так, что лучше и уютнее не придумать. Всякий, входящий в Грибоедова, прежде всего знакомился невольно с извещениями разных спортивных кружков и с групповыми, а также индивидуальными фотографиями членов МАССОЛИТа, которыми (фотографиями) были увешаны стены лестницы, ведущей во второй этаж.	Massolit had settled itself at Griboedov's in the best and cosiest way imaginable. Anyone entering Griboedov's first of all became involuntarily acquainted with the announcements of various sports clubs, and with group as well as individual photographs of the members of Massolit, hanging (the photographs) on the walls of the staircase leading to the second floor.
На дверях первой же комнаты в этом верхнем этаже виднелась крупная надпись "Рыбно-дачная секция", и тут же был изображен карась, попавшийся на уду.	On the door to the very first room of this upper floor one could see a big sign: 'Fishing and Vacation Section', along with the picture of a carp caught on a line.
На дверях комнаты N 2 было написано что-то не совсем понятное: "Однодневная творческая путевка. Обращаться к М. В. Подложной".	On the door of room no. 2 something not quite comprehensible was written: 'One-day Creative Trips. Apply to M. V. Spurioznaya.'