Мастер и Маргарита

разглядел большие корыта, висящие на стене, и ванну, всю в черных страшных пятнах от сбитой эмали. Так вот, в этой ванне стояла голая гражданка, вся в мыле и с мочалкой в руках. Она близоруко прищурилась на ворвавшегося Ивана и, очевидно, обознавшись в адском освещении, сказала тихо и весело:	boiler, made out big basins hanging on the walls, and a bath tub, all black frightful blotches where the enamel had chipped off. And there, in this bath tub, stood a naked cidzeness, all soapy and with a scrubber in her hand. She squinted near-sightedly at the bursting-in Ivan and, obviously mistaking him in the infernal light, said sofdy and gaily:
- Кирюшка! Бросьте трепаться! Что вы, с ума сошли?.. Федор Иваныч сейчас вернется. Вон отсюда сейчас же! - и махнула на Ивана мочалкой.	'Kiriushka! Stop this tomfoolery! Have you lost your mind? .. . Fyodor Ivanych will be back any minute. Get out right now!' and she waved at Ivan with the scrubber.
Недоразумение было налицо, и повинен в нем был, конечно, Иван Николаевич. Но признаться в этом он не пожелал и, воскликнув укоризненно: "Ах, развратница!.. " - тут же зачем-то очутился на кухне. В ней никого не оказалось, и на плите в полумраке стояло безмолвно около десятка потухших примусов. Один лунный луч, просочившись сквозь пыльное, годами не вытираемое окно, скупо освещал тот угол, где в пыли и паутине висела забытая икона, из-за киота которой высовывались концы двух венчальных свечей. Под большой иконой висела пришпиленная маленькая - бумажная.	The misunderstanding was evident, and Ivan Nikolaevich was, of course, to blame for it. But he did not want to admit it and, exclaiming reproachfully: 'Ah, wanton creature! ...', at once found himself for some reason in the kitchen. No one was there, and on the oven in the semi-darkness silently stood about a dozen extinguished primuses.' A single moonbeam, having seeped through the dusty, perennially unwashed window, shone sparsely into the corner where, in dust and cobwebs, a forgotten icon hung, with the ends of two wedding candles[2 ]peeking out from behind its casing. Under the big icon, pinned to it, hung a little one made of paper.
Никому не известно, какая тут мысль овладела Иваном, но только, прежде чем выбежать на черный ход, он присвоил одну из этих свечей, а также и бумажную иконку. Вместе с этими предметами он покинул неизвестную квартиру, что-то бормоча, конфузясь при мысли о том, что он только что пережил в ванной, невольно стараясь угадать, кто бы был этот наглый Кирюшка и не ему ли принадлежит противная шапка с ушами.	No one knows what thought took hold of Ivan here, but before running out the back door, he appropriated one of these candles, as well as the paper icon. With these objects, he left the unknown apartment, muttering something, embarrassed at the thought of what he had just experienced in the bathroom, involuntarily trying to guess who this impudent Kiriushka might be and whether the disgusting hat with ear-flaps belonged to him.
В пустынном безотрадном переулке поэт оглянулся, ища беглеца, но того нигде не было. Тогда Иван твердо сказал самому себе: - Ну конечно, он на Москве-реке! Вперед!	In the desolate, joyless lane the poet looked around, searching for the fugitive, but he was nowhere to be seen. Then Ivan said firmly to himself: 'Why, of course, he's at the Moscow River! Onward!'
Следовало бы, пожалуй, спросить Ивана Николаевича, почему он полагает, что профессор именно на Москве-реке, а не где-нибудь в другом месте. Да горе в том, что	Someone ought, perhaps, to have asked Ivan Nikolaevich why he supposed that the professor was precisely at the Moscow River and not in some other place. But the trouble