Масштаб

– Все, что вы здесь рассказываете, майор, только ухудшает ваше положение. Вы самовольно занялись расследованием, к которому не имели права даже подступаться. Вы проникли в опечатанную квартиру. История о том, что кто-то заранее выкрал ключи, без хозяина проник в дом и спрятался в шкафу… Вы сознаете, как это звучит? В шкафу! Почему не под столом? Не за шторой, как прячутся дети?!

Генрих Герт, главный советник юстиции, всегда хорошо относился к Эльзе, в самом начале ее карьеры именно он приметил ее и продвинул по службе. Тем больнее ему было разочаровываться, а о том, что Генрих разочарован, знало теперь все административное здание – так он кричал, такие слова подбирал, такие интонации в них вкладывал.

– И вот этот бред, что вы сейчас нам выдаете… это и есть информация, ради которой вы похитили из посольства Лео Парселя?! Давно не было дипломатических кризисов, давно Ортленд не грозил нам войной… Давно мы не видели их трупов под микроскопом?!

Эльза не выдержала и закрыла лицо руками, жестом полного и совершенного отчаяния, и тут включился селектор на столе у Тильды.

– Звонок из патрульной полиции. У них на горячей линии… какая-то штука, которая пищит, что она гражданин Ортленда… и по голосу… похоже. Что им передать, господа?

* * *

Он услышал их еще в подъезде, еще на первом этаже. Голоса и шаги; на третий этаж поднимались великаны, много. Лео казалось, что он чувствует, как сотрясается и вибрирует мебель.

Он был уверен, что устал до такой степени, что даже не поднимется на ноги при их приближении. Но, едва услышав отдаленный рев из их глоток, содрогнулся и вскочил.

Он стоял на столешнице, где и собирался их встретить. Не на полу. Не под плинтусом. На блестящей чистой столешнице; тонкие салфетки из набора для пикников были порезаны на полосы и связаны, как простыни при побеге из тюрьмы. Импровизированная веревка спускалась со стола на тумбу. Ладони Лео кровоточили. Раненая нога болела, будто в нее тыкали кочергой.

Первым вошел следователь, Лео с трудом узнал его, глядя снизу вверх: огромная башня, мощный кадык и квадратный подбородок, и острый запах нервного пота. Лео отступил и вскинул над головой скрещенные руки: на языке жестов, принятых для экстренного общения граждан Ортленда и Альтагоры, это означало запрет приближаться и в особенности вступать в телесный контакт. Неизвестно, понимал ли следователь язык жестов, но вслед за ним в комнату вошла Эльза.

Едва увидев Лео, она рванула вперед, ускользнула от следователя, попытавшегося ее остановить. У нее были воспаленные отчаянные глаза орехового теплого цвета, а волосы выбились из-под заколки, но она не убирала пряди, будто хотела за ними спрятаться. Эльза остановилась вполоборота между Лео и великанами, кажется, готовая перегрызть глотку любому соплеменнику, кто решится приблизиться к столу.

Великанов набилось в комнату пять или шесть, они гудели низкими утробными голосами. Эльза повелительно вскинула руку и приложила палец к губам. Голоса сделались реже, но не затихли совсем.

Толстый великан в полицейском мундире протянул Эльзе полиэтиленовый пакет. Внутри, в прозрачной пленке, Лео разглядел свой рюкзак, ноутбук и наушники с привязанными к каждому предмету огромными бирками; вот оно что. Их изъяли как вещественные доказательства.

Как хорошо, что аккумуляторы до сих пор работают – пусть на самом донышке емкости. Удивительно, как наушники и компьютер способны поменять статус живого существа ростом чуть выше коньячной рюмки.

– Прошу тишины, – сказал Лео в микрофон своего ноутбука, и голос, преобразованный в масштабе, усиленный динамиками в ноутбуке Эльзы, прозвучал басовитым рокотом на грани инфразвука.

Вот теперь они заткнулись.

– Я представляю ключевую улику. Требую немедленной экспертизы.

Они стояли вокруг стола, в нескольких великанских шагах, и глядели туда, куда указывал он: пространство, огороженное желтыми лентами (бумажная «соломка» из корзины для пикников). В центре, как основное свидетельство преступления, помещалась капля застывшего воска размером с кулак Лео. Для великана – не больше пшеничного зерна.

– Здесь подмешано психотропное вещество, – сказал Лео. – В ночь убийства в подсвечник на этом столе была заправлена свечка, вызывающая кратковременное беспамятство.

* * *

– Ты потеряла меня, потому что я сам себя потерял.

Наглухо закрытый металлический ящик стоял в приемной главного советника юстиции. Запершись в транспортной кабине, Лео не включал свою камеру, поэтому Эльза видела только заставку на экране ноутбука, картинку с далеким, зеленым, безмятежным городом. Когда-то Эльза там даже бывала.

– Я увидел застывшую каплю воска на подсвечнике. Снял голыми руками. Почувствовал запах, и сразу резкое головокружение. Что было дальше… Может быть, я хотел привлечь твое внимание, но скорее всего, просто рефлекторно двигался, как отрубленное щупальце. Мое счастье, что отравленный воск при этом выпал из рук. Без сознания я свалился в корзину и утонул в стружке. Пока барахтался, сверху навалилось яблоко и довершило натюрморт. Поэтому ты меня не нашла.