Марсианин

поэтому не нужно со всех сторон окружать зонд хрупкими солнечными панелями.

Но Агентство никогда не использовало крупные РИТЭГи в пилотируемых программах — до

программы «Арес». Почему не использовало? Да что ж тут неясного-то?! Они не хотели, чтобы

астронавты работали бок о бок с пылающим шаром радиоактивной смерти, вот почему!

Я чуточку преувеличил. Плутоний запечатан в гранулах, каждая из которых герметична и

изолирована, чтобы не допустить утечки радиации — даже если треснет внешний контейнер.

Поэтому для программ «Арес» NASA пошло на такой риск.

Все программы «Арес» завязаны на МВМ. Это единственный ключевой компонент.

Взлётный модуль — одна из немногих систем, которые нельзя заменить, без него нельзя

обойтись. И это единственный компонент, который — если не сработает — приведёт к полному

провалу.

Краткосрочно солнечные батареи — шикарное решение. Они годятся и на долгий срок, если

рядом будут люди, которые смогут их чистить. Но МВМ годами сидит на месте и нарабатывает

топливо, после чего просто ждёт прибытия команды. Но даже в бездействии ему нужна энергия,

чтобы NASA могло удалённо следить за его состоянием и проводить диагностику.

Потеря команды из-за запачканных солнечных батарей неприемлема. Агентству нужен был

источник питания понадёжнее. Поэтому МВМ прибыл на Марс с РИТЭГом. В нём 2,6 кг

плутония-238, который вырабатывает почти 1500 Вт тепла. Выделяемую энергию можно

превратить в сотню ватт электричества. Этой мощностью МВМ и довольствовался до появления

людей.

Сотни ватт не хватит для работы обогревателя, но электричество меня не волнует. Мне

нужно само тепло. А обогреватель в 1500 Вт настолько жаркий, что придётся снять кусок

изоляции ровера — иначе перегреюсь.

Как только роверы были выгружены и активированы, командор Льюис занялась

утилизацией РИТЭГа. Она сняла его со взлётного модуля, отвезла на четыре километра и зарыла

в грунт. Сколь бы он ни был безопасен, всё же это радиация — и NASA не хотело, чтобы

источник располагался рядом с астронавтами.

В задании Льюис не было указано точных координат, где нужно зарыть РИТЭГ. Просто

сказано — «не меньше чем в четырёх километрах». Так что придётся его поискать.

У меня две подсказки. Во-первых, когда командор Льюис выезжала с базы, мы с Вогелем

собирали солнечную электростанцию, и я помню, что она ехала строго на юг. А во-вторых, на

месте могильника она вонзила в грунт трёхметровый шест с ярким зелёным флажком. Зелёный

цвет отлично виден на фоне марсианских пейзажей, и он должен был нас предостеречь, если в

дальнейших поездках на роверах мы бы слишком к нему приблизились.

Итак, план таков: отъеду на четыре километра строго на юг и буду рыскать по

окрестностям, пока не увижу зелёный флажок.

Поскольку ровер N 1 стал бесполезен, мне придётся ехать на моём ровере-мутанте. Кстати,

из этого получится полезная исследовательская партия. Посмотрим, как «упряжь» проявит себя

в реальных условиях, и насколько крепко закреплены на крыше солнечные батареи.

Эту вылазку назову «Сириус-2».

Запись в журнале: 69-е марсианские сутки

РИТЭГ нашёл.

Это было несложно. Я отъехал на четыре километра к югу и сразу увидел флажок.

Командор Льюис устроила могильник на вершине небольшого холма. Вероятно, она хотела,

чтобы флаг видели все, и это сработало! Но вместо того, чтобы бежать от него прочь, я

прямиком направился к нему и откопал. Не совсем то, что она могла ожидать.

РИТЭГ — крупный цилиндр с теплоотводами по всей поверхности. Я чувствовал

исходящий от него жар даже сквозь перчатки скафандра. Это пугает — без шуток! Особенно

когда знаешь, что источник тепла — радиация.

Не имело смысла размещать его на крыше; в любом случае, по плану РИТЭГ должен

располагаться в салоне. Поэтому я взял его с собой, вырубил обогреватель и направился к Дому.

За те десять минут, которые потребовались мне на возвращение, даже с выключенным

обогревом воздух в салоне прогрелся до некомфортных 37RC. Определённо, РИТЭГ способен

меня обогреть.

Кроме всего прочего, поездка показала, что внесённые в конструкцию ровера изменения

вполне себе работают. И солнечные батареи, и дополнительный аккумулятор остались в

точности на своих местах после восьми километров езды по пересечённой местности.

Объявляю программу «Сириус-2» успешной!

Остаток дня я посвятил вандализму. Герметичный салон ровера сделан из углеродного

композита. Прямо под ним лежит слой термоизоляции, а дальше — прочный пластик

внутренней обшивки. Я воспользовался технически продвинутым оборудованием для удаления

пластика (молоток), после чего осторожно удалил слой затвердевшей пены изолятора (ещё раз

молоток).

Содрав часть изоляции, я облачился в скафандр и вынес РИТЭГ наружу. Вскоре в ровере