Марсианин

– Нет… пожалуй, нет. Мне их жалко, безумно жалко. Когда-то, возможно, они были людьми, но их опустили до скотского состояния. Могут ли они снова стать людьми? Не знаю!

– Можем ли мы им чем-нибудь помочь?

– Тоже не знаю. Я хоть и социальный инженер по профессии, но здесь я былинка на ветру. Поэтому я считаю, что пока мы здесь, пока мы еще не ушли, мы все досконально здесь, в этом мире, должны изучить, – Юля слегка запнулась, и от ее голоса повеяло стужей, – чтобы до людей донести весь этот ужас. Ужас этого мира.

Юля надолго замолчала, смотря на безумные лица внизу.

Тем временем на эстраде сменились декорации. Ансамбль, игравший примитив, ушел, а на его место выбежала группа весьма скудно одетых женщин.

Заиграла совершенно другая музыка, и вся группа на эстраде стала синхронно извиваться. В этих извивах почти голых тел было нечто такое, что у Владимира вызвало приступ отвращения и брезгливости. Он посмотрел на Юлю и заметил, что она тоже скривилась.

– Уж не от этого ли тебя тогда так рвало? Не это ли ты тогда увидела?

– Нет, – мрачно ответила Юля и ее передернуло. – ТАМ было неизмеримо хуже.

«Что же это такое было «неизмеримо хуже»?» – подумал Владимир, но оставил эту мысль на потом.

На эстраде действо сильно затянулось, но, как и всякому представлению, этому тоже настал конец. Исполнительницы, утомленные длительным танцем, убежали со сцены.

– В танце этих женщин идет апелляция к самым низменным, животным инстинктам, – пояснила Юля, и тут ее явно осенило. Взор затуманился, стал блуждающим, а лицо приобрело озорное и дерзкое выражение.

– Что-то придумала?

– Да! – хищно сказала Юля и озорно посмотрела на Владимира. – Проводим эксперимент: я их попробую раскачать, а ты наблюдай за реакцией толпы.

– И как ты их собираешься раскачать? – скептически спросил Владимир.

– Увидишь, – расплылась в хищной улыбке Юля. – Пока же для прикрытия играем старую пьесу: «Молодая дегенератка со злым секьюрити».

После этих слов она вскочила со стула и решительно зашагала на выход, а после к столу диск-жокея.

Владимир не спеша допил апельсиновый сок и отправился вслед за ней.

Они не заметили, что прямо за их спинами, за стойкой бара застыл бармен с миксером в руках и потрясением во взоре. У него был очень хороший слух.

Потолковав немного с диск-жокеем, Юля небрежным жестом подозвала Владимира.

– Сколько? – спросил тот, подойдя.

Юля небрежно бросила деньги и начала энергично протискиваться к эстраде.

Блюдя роль, Владимир так же небрежно бросил бумажку на аппаратуру под руки диск-жокею и отвернулся.

Тем временем Юля добралась до эстрады и одним прыжком оказалась почти на ее середине. Она обернулась к публике и резко вздернула руку вверх.

Через секунду полилась музыка. Музыка, как сразу оценил Владимир, была намного сложнее, чем все то, что было до этого.

Юля начала танец с внешне неброских элементарных движений, сочетая резкие движения с медленными и плавными. При этом она зорко наблюдала за реакцией публики.

«Подстраивается под толпу», – отметил про себя Владимир, замечая, что все больше и больше людей подпадают под гипноз Юлиного танца.

Постепенно музыка и ритм стали ускоряться и ускоряться. Юля же вплетала в танец все больше и больше чисто акробатических трюков. Пластика хорошей гимнастки в сочетании с прекрасным чувством ритма и музыки сделали свое дело. Толпа завелась.

По меркам мира, откуда пришел Владимир, Юля танцевала хоть и хорошо, но не мастерски. Тем не менее, судя по реакции толпы, здесь это был уровень исключительный.

Она явно далеко не дотягивала до лучших образцов своего мира, но то, что ее, как и всех остальных людей страны, этому обучали с детства, давало изрядную фору местным профессиональным танцовщицам. С другой стороны, очень хорошо будет танцевать тот, кто «танцует сам себя». А так танцуют только профессиональные танцоры и танцовщицы.

Юля же была мастером рукопашного боя, инструктором. Она хорошо владела собственным телом, чувствовала музыку, но применяла эти знания и умения не «внутрь себя», а вовне. Она гораздо больше внимания обращала на то, что делается вокруг, и старалась под это подстроиться. Подстроиться, чтобы далее вести… Вести за собой.

И тут-то началось.

Неожиданно для Владимира Юля внесла в танец целую серию эротических элементов. Толпа взвыла.

«Да она над ними издевается!» – подумал Владимир, но танец продолжался, и ему пришлось изменить свое мнение.

Мимолетное буйство эротики плавно сменилось совершенно иными элементами, и язык танца снова изменился, все более усложняясь.

«Она их пытается «поднять», – дошло наконец до Владимира, – вытащить из животного состояния, показать им, что кроме скотства есть неизмеримо более богатый, интересный и лучший мир. Что они сами не свиньи, что они Люди!

Ну, Юлька и замутила! – восхитился Владимир. – С одной стороны – а вдруг получится! – а с другой стороны, до мозгов, хорошо проспиртованных ДО ТОГО обильными возлияниями у стойки бара, это вряд ли дойдет. Печально!»

И тем не менее эффект был!

У многих просветлели лица, появился огонек, пусть и слабый, но понимания.