Марсианин

– Ага! – удовлетворенно констатировала Юля. – Ты тоже это почувствовал?

– Не знаю, что ты имеешь в виду, но эта музыка погружает в БЕЗМЫСЛИЕ.

– Да, так. И провоцирует НЕДЕЯНИЕ. Недеяние в ущерб себе.

– У даосов недеяние в ущерб себе самый страшный грех, – заметил Владимир.

– Вот так! Ты сам это зло почувствовал и сам сделал этот вывод. Поздравляю! Это я тебе и хотела показать. У нас, в нашем обществе, об этом зле уже успели забыть, – задумчиво продолжила Юля. – Если и встречается у кого, то как крайняя патология и исключительно редко. Только социальные инженеры о ней знают и помнят.

Владимир вспомнил детали перепалки, предшествующей походу в «Диско», и спросил:

– Ты думаешь, что это делается специально?

– Уверена! Мир, в который мы, к несчастью, попали, это мир деградирующего общества. А во всяком деградирующем обществе буйным цветом расцветает паразитизм.

– Странный вывод. Поясни, а то я что-то совершенно не понял, при чем тут паразитизм и то, что мы тут видим. Не вижу связи.

Немного помолчав, Юля продолжила:

– Паразиты, они как черви на ткани, подвергшейся некрозу. Появляются неизбежно, если процесс пущен на самотек. Для паразитов не нужны люди активные и тем более думающие. Они для них смертельная угроза. Поэтому паразиты, желая продлить свое безоблачное существование, прибегают к таким вот подленьким и простейшим психотехнологиям. Чем человек проще, примитивнее, тем проще и надежнее им управлять. Паразитам управлять. Мало-мальски думающий и «сложный» докопается рано или поздно до сути вещей и возмутится.

– Да, теперь начинаю понимать, что ты имела тогда в виду…

– Ты еще не задумывался над тем, почему мы, так похожие на людей ЭТОГО МИРА, штурмуем звезды, а они оставили космос и зарываются в грязи? Почему мы смотрим на всех них и видим страшную катастрофу, что грозит им уже в самом ближайшем будущем, а они ее не видят?! И не хотят видеть!

– Безмыслие и недеяние…

– О! Ты уже многое понял, так что пойдем дальше разбираться. Тут уж лучше будет, если я дальше проиллюстрирую все на твоем примере.

Посмотри, вот ты, столько лет проведший в Глубоком Космосе, переживший страшную катастрофу и вынужденный бороться со всем Космосом за свою жизнь. Ты боролся. И победил. А вот они смогут? Смогут хотя бы мизерную часть твоего повторить?

Юля указала на ритмично колышущуюся под музыку толпу за стеклом.

– Да никогда! – воскликнула она. – В голове у них пусто, и они активные «недеяльщики». Чтобы сделать то, что ты сделал тогда, нужно действовать. И не бездумно, как действуют тупицы-герои из их фильмов-боевиков, а осмысленно. Тщательно продумывая каждый шаг. Они же от этого отучены. ПРЕДНАМЕРЕННО.

Из них сделали РАБОВ. Тупых бездумных рабов, зацикленных на жратве, шмотках, развлечениях и удовольствиях типа пожирания ядовитого пойла и наркотического сна. Но не на Деле!

– Хм! Интересно. Хорошо, вот тут у меня на уровне интуиции крутится догадка, но я ее пока не могу вытащить, так что я начну, а ты по ассоциациям продолжишь. Когда я сидел на той станции и ждал, когда на планету прилетит очередная экспедиция, я чувствовал поддержку всех, кто остался дома. Я знал, что ко мне придут, несмотря ни на что. И это заставляло бороться. Я очень не хотел их подвести. Ле… – голос Владимира прервался, – она верно подметила это в своей балладе. Я дал слово. Всем. Я дал слово выжить и дождаться. И я его сдержал. Моя интуиция говорит, что здесь есть нечто весьма важное. Общаясь с разными людьми в этом мире, я чувствовал, что для абсолютного их большинства таких понятий, как «слово» и «честь», не существует… они их, эти слова и понятия, презирают. Презирают людей, которые обладают этими качествами, и всячески их высмеивают как «лузеров», неудачников.

– У рабов же нет слова. У них слово заменяет кнут хозяина. Денежный кнут или что-то другое, но они без принуждения работать не будут. И ты подметил еще один момент. То, что есть у нас «в крови», а у них нет, – Юля указала на беснующуюся толпу.

– Что же это? – удивился Владимир.

– Вот! Ты к этому привык, ты с этим родился и не замечаешь. Но ты приглядись к ним внимательно.

Владимир медленно обвел все так же ритмично, все так же весело, но и все так же бездумно колышущуюся под ритмы музыки толпу. Действительно, было к чему приглядеться. Эта толпа очень отличалась от людей его мира. Меж тем Юля, не дожидаясь, когда Владимир сам догадается, поспешила донести до него свои давешние выводы:

– Их ничто не объединяет! Каждый танцует себя и для себя. Они не коллективисты, а единоличники. Кончится музыка, и этот «коллектив», так дружно прыгающий, рассыплется.

Владимир посмотрел на толпу, потом, признав правоту Юли, кивнул и рассмеялся.

– Что ты смешного увидел? – удивилась Юля.

– Это так, смех сквозь слезы, – печально заметил Владимир. – Мы на них сейчас смотрим, как на крыс в лабиринте. На крыс из какого-то древнего научного опыта.

Юля помрачнела:

– А чем, собственно говоря, люди этого мира от животных отличаются? Многие животные ведут себя лучше, чем эти… прямоходящие предметы.

– Ты их презираешь? – спросил Владимир.