Марсианин

Владимир оглядел улицу.

Все было почти как дома, только как-то победнее, что ли… Это относилось не к вывескам или рекламе, не к кричащей роскоши дорогих бутиков и ресторанов. Это относилось к духу города.

Тем не менее так же яростно, как в их мире, светили оранжевым светом натриевые лампы уличных фонарей, так же, как и в их мире, катили по дороге автомобили. Но тут их было побольше, и почти все – «иномарки». Дома в основном общественный транспорт, комфортабельный. Тут же комфортабельными были разве что «Мерседесы» и подобные им «представительские» авто для разных vip.

– Ну, что далее делать будем? – спросила Юля, рассеянно рассматривая прохожих и улицу.

Владимир скорчил мину и выразительно пожал плечами.

– Ну, тогда просто пойдем погуляем.

– Куда? – спросил Владимир.

– Куда глаза глядят! Только бы на это, – Юля показала большим пальцем через плечо, на «Диско», – не глядеть.

– Идет!

Они не спеша прошли до конца квартала и свернули в спальный район. Там, среди домов, во двориках, было совсем тихо и мирно. Хоть и не хватало часто освещения, но здесь почти не слышны были ни грохот «музыки» дискотек, ни шум машин, катящих по обледенелому асфальту.

Они зашли в какой-то дворик, из старых. Возможно, тут был хороший дворник, а возможно, сами жители любовно убирали и содержали собственный двор. Дорожки были аккуратно расчищены, и лед с асфальта сколот. Освобождены от снега были даже немногочисленные скамейки. Возле беседки виднелись многочисленные следы. Наверное, несмотря на мороз, там собирались ярые доминошники и шахматисты.

В глубине двора стояли заснеженные детские качели и большая скамейка-качели. Юля посмотрела на нее и направилась туда. Смахнула с сиденья снег и начала с наслаждением раскачиваться.

Удивительно, но детские забавы часто успокаивают нервы и приводят их в порядок гораздо эффективнее и быстрее полка записных психологов. Жаль, что многие люди это забывают или вообще стесняются «детских» порывов.

Владимир тоже, глядя на Юлю, улыбнулся.

– Юля, можно вопрос несколько личного плана?

– Угу. Давай.

Юля пребывала в хорошем и романтичном настроении. Ее мысли были где-то далеко от земных забот и печалей. Она задрала голову к небу, и вместе с ней сейчас качалась, казалось, вся Вселенная. Колючие звезды, так ясно видимые, когда зима выморозила муть, висевшую над городом, призывно светили сквозь голые черные ветви деревьев. В такие минуты как-то забываются все мерзости мира и случаются озарения. Такие, что когда-то посетили Циолковского, Королева, Цандера. Или те, в результате которых появляются такие великие произведения, как «Туманность Андромеды». После подобных книг тысячи людей начинают грезить звездными просторами и путешествиями. Так же, как грезили когда-то те, кто писал эти книги.

– Почему ты увлеклась рукопашным боем? Ведь для таких, как ты, это весьма нетипичный вид спортивных единоборств.

У Юли мгновенно вылетела вся романтика из головы. Она медленно перевела взгляд со звезд на Владимира.

Вопрос был очень неожиданный. И не вяжущийся с тем настроением, что сейчас ее посетило. Тем не менее что-то мелькнуло на горизонте ее подсознания, и она задумалась. Вопрос был не просто личный. По большому счету он был тяжелый.

Привыкшая просчитывать на несколько ходов вперед, прагматичная Юля и на этот раз решила слегка схитрить, воспользовавшись моментом. Поэтому она свой ответ и сформулировала по принципу: «либо отвяжется, либо узнаю то, что меня саму интересует».

– Гм… сложный вопрос… Хорошо, я отвечу. Но обещай, что ты мне ответишь на мой и тоже личный.

Владимир на несколько секунд задумался, неопределенно хмыкнул и кивнул. Юля отметила это.

«Ну что же, – подумала она, – если так, то, возможно, он не боится очень личных вопросов. А это значит, что человек либо очень открытый (странно, но образ, который он себе создал, отвечая на вопросы телевизионщиков, был прямо противоположный), либо просто не имеет «скелетов в шкафу», которых так многие у себя страшатся».

Слегка поколебавшись, Юля начала:

– Моя история печальна. Я росла в неблагополучной семье… ну, поначалу она была благополучной, но после смерти мамы и несчастного случая на производстве у папы он сильно запил.

Стал нас поколачивать. По самым пустяковым поводам. Естественно, это отразилось на нас – детях. Я была младшей, и меня колотили чаще, чем других. Вот и пришлось с самого малого возраста учиться постоять за себя. У меня очень быстро сформировался стереотип, что если ты никого не бьешь, то, значит, тебя бьют. Вывод: надо самой учиться бить остальных. Пока наши социальные службы сработали, из меня сформировался вполне приличный и законченный звереныш.

Когда нас у отца отобрали и определили на лечение, мы представляли весьма страшное зрелище.