Марсианин

Утром Юля выглядела совершенно невыспавшейся. Стресс, который придавил ее еще вчера, оказался слишком сильным, чтобы от него избавиться за одну ночь. Вот в таком виде она и зашла в «общую комнату». Думала просто спокойно посидеть до завтрака, но не тут-то было.

С утра пораньше, еще даже на стол не накрыли к завтраку, к Юле пристали с расспросами сразу двое. Михаил, который желал узнать результаты Юлиных исследований местного молодежного общества, и Владимир, который все это воспринимал в терминах военной разведки. Пришлось рассказывать, хоть и очень не хотелось. Хотелось послать их обоих по матушке и еще хотя бы полчасика посидеть в молчании. Тем не менее она взяла себя в руки – долг обязывал – и с трудом ответила на расспросы.

Она кратко описала свои впечатления и приключения, но опустила их финальный провальный эпизод. Пропустила по той причине, что он был настолько ей противен, что она, социопсихолог, не нашла в себе сил это отвращение и стыд преодолеть.

Стыд ее мучил из-за ощущения, будто она подсмотрела вольно и невольно нечто, что явно было чем-то предосудительным. И для нее в том числе – из-за того, что была свидетелем.

Михаил, будучи зацикленным на своих проблемах, этого пропуска не заметил, а вот Владимир тут же прицепился.

Так как он все-таки понимал, что некоторые детали могут быть в воспоминаниях болезненными, то постарался деликатно обойти детали, акцентировав внимание на выводах и впечатлениях.

Выводы же, особенно после посещения притона, у Юли были весьма «еще те».

Она сначала сбивчиво постаралась объяснить их, но встретила почти полное непонимание.

Непонимание было вызвано тем, что и Михаил, и Владимир обладали полным комплектом стереотипов, основанных на восприятии своего родного общества. Единственное, что Владимир, который где-то как-то изучал преступность Латинской Америки, а теперь еще и нынешнего мира, был все-таки более восприимчив к тем истинам, что добыла Юля. Но и он кое-что явно не понял.

Даже после повторения.

Даже после того, как Юля постаралась растолковать «на пальцах».

До обоих не доходило, что ТАК худо может быть, вообще. Просто не могли поверить. Похоже, они неосознанно воспринимали этот мир как небольшую вариацию своего родного. Но вариацию чисто по внешним, а не внутренним качествам.

В результате Юля просто плюнула на эти усилия и заявила, что если они не верят или не понимают, то готова сама их провести через все дискотеки и общества и показать свои выводы предметно.

Михаил вопросительно посмотрел на Владимира и, увидев, что тот неопределенно пожал плечами, тут же спихнул это дело на него. Это устроило всех.

С Владимиром договорились идти так же, как вчера это сделала Юля – вечером.

К вечеру Юля слегка пришла в себя, но к ее и без того плохому настроению прибавилась злость. Так как надо было хоть как-то очистить мозги, Юля сделала пробежку – с десяток кругов вокруг общаги – и только после этого почувствовала себя более-менее готовой идти в дискоклуб.

– Я веду тебя туда для того, чтобы ты сам почувствовал, – начала по дороге объяснять Юля, – без этого мои объяснения могут показаться легковесными и дикими. Давай я сначала покажу, а потом там же, на живом примере, выдам свои выводы.

– Хорошо… если это так необходимо.

– Необходимо, поверь!

– Легенды прикрытия нужны?

– Ну, пожалуй, нужны. Место там, гм, специфическое.

– Какую тогда пьесу играем?

– В случае чего ты мой телохранитель.

– ?!

– Ну, тут особо богатые дегенераты и дегенератки с наемной охраной ходят. Это у них называется «секьюрити».

– То есть сейчас я буду твоим секьюрити, – хмыкнул Владимир. – Весьма недалеко от реального положения дел.

– Владимир! А ты себя не сильно переоцениваешь? – скептически спросила Юля, остановившись и в упор глядя ему в глаза.

– Нет, – спокойно ответил он.

– А я думала, что все знаю о такой личности, как «Марсианин», – прищурившись, сказала Юля. – Я только сейчас, к своему стыду, поняла, что вы единственный из всей нашей группы умолчали о своей боевой подготовке. Вы тогда весьма ловко переключили общее внимание со своей персоны… Сначала, когда вы Лену от бандитов притащили, а после, когда мы выясняли подготовку каждого. И какая же ваша реальная подготовка? И опыт?

– Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год. Венесуэла. Рота спецназа «Ягуар».

– Так вы в «Добровольцах» служили?!

– Ну да… А что?

– Вот уж фактик так фактик!

– Юля, а ты, кстати, снова с «ты» на «вы» перешла…

– Да?!

– Ага…

– Н-да! – Юля развернулась на каблуках и снова зашагала в сторону «Диско». – Я уж и не знаю, как после этой информации к тебе обращаться… «Добровольцы»! Рота спецназа! Да как ты вообще в спецназ попал?!

– Хм! – расплылся в улыбке Владимир. – Как стажер.

– И успешно стажировку прошел?

– Полного старлея получил.

– Вы воистину выдающаяся личность, – помолчав, заключила Юля.

– Опять «вы»? – скривился Владимир.

– А как еще?! Попавших в спецназ как стажеры, да еще в «Добровольцы», по пальцам пересчитать можно.

– Ну, это ты преувеличиваешь! Таких, как я, только со мной было десять человек.

– И все они после стажировки пошли в военный спецвуз… кроме вас.