Она отмахнулась, хотя это было правдой. У нее поседели волосы, лицо покрылось морщинами, но большие серые глаза остались такими же ясными и серьезными. Она была по-прежнему красива. Даже когда ее затмевала Татьяна, она всегда была самой красивой, самой великолепной женщиной в его жизни.
Они смотрели друг другу в глаза и общались. Сейчас они были стариками, давно разменявшими вторую сотню лет. Мишель с трудом вспоминал, как говорить по-английски, она справлялась с меньшим трудом – ведь ему к тому же приходилось вновь привыкать к ее резкому акценту. Как выяснилось, она тоже побывала на Марсе – провела там шесть лет, во время сильнейших волнений 2060-х. Пожав плечами, она вспомнила то время:
– Трудно было этому радоваться, когда вокруг происходило столько дурного.
С колотящимся сердцем Мишель предложил вместе поужинать.
– Да, хорошо, – ответила Майя.
Ход конференции теперь изменился. Мишель разглядывал присутствующих: большинство были гораздо моложе их с Майей, эти люди жаждали отправиться в космос, на Марс, на спутники Юпитера – куда угодно, лишь бы не оставаться на Земле. Мишель четко видел в них этот эскапизм, но старался не обращать на него внимания, смотреть по-своему, как-нибудь сглаживать свои высказывания, чтобы отвечать их желаниям. Ведь разве можно было жить без желаний? Марс для них был не местом и даже не пунктом назначения – но линзой, через которую они смотрели на свои жизни. Учитывая все это, он не стал выражать свое обычное пренебрежительное отношение, которому теперь в любом случае было уже за сотню лет и которое едва ли выглядело уместным теперь. Мир разваливался на части, и Марс помогал людям видеть это. Да, наверное, он был убежищем – и вместе с тем линзой. Мишель мог помочь, если бы постарался, может быть, заострить ее фокус. Или указать на определенные вещи.
Он сосредоточился и старался говорить продуманно. Майя, как оказалось, выступала в тот же день на той же сцене. Они представляли ветеранов Марса, рассказывали о пережитом и о том, что, по их мнению, предстояло предпринять в дальнейшем. Майя, вспоминая былое, говорила, что они ходили по острию ножа. Рассказывала, как обстановка на Марсе пришла в нынешнее состояние, заявила, что самое важное для общества сейчас – создание стабильной, постоянной культуры.
Кто-то из слушателей спросил, считают ли они в данный момент, спустя время, что нужно было все-таки воплотить российско-американский план, отправив сотню постоянных колонистов?
Майя отодвинулась от микрофона и посмотрела на Мишеля. Отвечать явно надлежало ему.
Он наклонился к микрофону.
– В любой ситуации может произойти что угодно, – ответил он, глубоко задумавшись. – Колония на Марсе в 2020-х могла стать… тем, на что мы все надеялись. Но…
Он покачал головой, не зная, что сказать дальше. «Но я пал духом. Забылся от любви. Потерял всю надежду».
– Но шансы на это были малы. Условия были слишком тяжелыми, чтобы выдерживать их длительное время. Сотня была обречена на…
– Обречена на свободу, – произнесла Майя в свой микрофон.
Мишель посмотрел на нее пораженно, чувствуя, как в нем растет отчаяние.
– Да, свободу, но в коробке. Свободу взаперти. На голом камне без атмосферы. Физически это было слишком тяжело. Жизнь в коробке – все равно что жизнь в тюрьме, даже если мы создали ее сами. Нет, мы бы сошли с ума. Многие, кто туда отправляется, возвращаются травмированными на всю жизнь. С симптомами посттравматического стресса.
– Но вы сказали, что может произойти что угодно, – возразил кто-то из зала.
– Да, это так. Колония могла и развиться. Но кто теперь знает? На этот вопрос нам никогда не ответит. В то далекое время я посмотрел на происходящее и сказал, что у этого проекта много проблем. Сейчас нам следует взглянуть на ситуацию нынешнюю. Мы постепенно, шаг за шагом переселились на Марс, взяв с собой то, что нам нужно. Сейчас там есть вся инфраструктура, которая может сделать его лучшим местом для жизни. Может быть, сейчас как раз настало время, чтобы заселяться туда насовсем.
К счастью, эту тему подхватили другие, и Мишелю не пришлось отвечать на дальнейшие расспросы.
Кроме того вечера, когда Майя пристально посмотрела на него за ужином. В этот момент он вспомнил, как они сидели на сцене.
– Я не знал, что сказать, – признался Мишель.
– Это в прошлом, – снисходительно проговорила Майя. Она отмахнулась от всего прошлого лишь одним движением руки. У Мишеля камень свалился с души: она не держала на него зла.
И они чудесно провели вечер.