Мао Цзэдун

Политическая передышка оказалась короткой, и причиной тому вновь стала борьба интересов провинциального руководства партии. В то время как партком провинции Цзянси требовал от Мао наступления на город Цзиань, гонцы из Хунани с не меньшей настоятельностью толкали его в уезды, лежавшие к югу от Хэнъяна — туда, где пытавшиеся поднять восстание войска Чжу Дэ потерпели поражение в марте.

В этом плане была определенная логика. Хэнъян давал возможность контролировать основные пути, связывающие центральные и южные районы Хунани. Успешная операция обеспечивала возможность создания новой базы и установления тесного контакта между двумя «самыми революционными провинциями» — Гуандуном и Хунанью. По этой-то причине Хэнъян и его окрестности были для сил 4-й армии слишком хорошо укреплены, о чем отлично знали и Чжу Дэ с Мао.

Хунаньский партком ожидал услышать от Мао возражения, ему даже сообщили о поездке в Цзинганшань Ян Каймина, двадцати-трехлетнего секретаря провинциального комитета, который на месте должен был лично принять решение по Специальному комитету пограничного района. В письме безапелляционно подчеркивалось: «К выполнению данных инструкций вы должны приступить немедленно». Но накануне приезда высокого начальства совместное заседание Специального комитета и Военного совета 4-й армии категорически отвергло план операции, а Чанша Мао предупреждает: выполнение приказа может повлечь полное уничтожение 4-й армии. Провинциальный секретарь явно не нашел в себе сил опротестовать решение военных, и недели на две ситуация стабилизировалась.

Затем разведка получила данные о готовящемся штурме Цзинганшани силами гоминьдановских войск Хунани и Цзянси. Было решено направить в Хунань для атаки тылов противника 28-й и 29-й полки под командованием Чжу Дэ. Остававшиеся в распоряжении Мао 31-й и 32-й полки должны были блокировать части из Цзянси и дожидаться возвращения Чжу Дэ.

Первая часть плана оказалась успешно выполненной. Но когда Чжу Дэ уже повернул в обратный путь, сопровождавший его Ян Кайм ин через вышестоящее партийное руководство убедил Чжу в необходимости выполнения ранее принятых решений. Чжу Дэ перестроил свои колонны и повел их на Хэнъян. В результате все закончилось так, как и предвидел Мао. Потерпев поражение от превосходящих сил противника, его войска вынуждены были отступить в горы. Когда прибывший из Чанша очередной посланец поставил перед Мао задачу вести оставшиеся отряды на юг Хунани для встречи с основными силами Чжу Дэ, в комнату, где они разговаривали, ворвался гонец со страшной вестью: 28-й и 29-й полки разбиты наголову, уцелевшие подразделения идут назад, в Цзинганшань. Исчезновение предмета беседы остановило дискуссию.

Но испытания для 4-й армии еще не закончились. Когда Мао направил свои отряды навстречу Чжу Дэ в Гуйдун, к северо-западу от Цзинганшани, местные гоминьдановские военачальники использовали этот момент для новой атаки. Правда, на этот раз им противостояла настоящая твердыня.

30 августа на узкой горной тропе батальон молодого офицера-коммуниста Хэ Тинъина вступил в бой с полком из Цзянси и отрядами 8-й Хунаньской армии. Противник понес тяжелые потери, к закату его боевой дух совсем упал, и он отошел. Героизм революционных бойцов произвел на Мао такое впечатление, что он вновь взялся за перо:

Ряды наших бойцов — словно гор неприступных утесы,
Волю их не сломить и ударом меча.
Посвист пуль, грохот взрывов, что ветер доносит,
Нам победу и славу прочат.

Поход на юг Хунани вновь вызвал к жизни старые трения, возникшие между Мао и Чжу Дэ еще в апреле, когда они объединили свои войска. Чжу с нетерпением ожидал малейшей возможности сбросить с себя политическую опеку и вернуться в привычную ипостась армейского единоначалия. Ощутив свободу — пусть даже ценой поражения, — он никак не хотел позволить Мао занять ту главенствующую позицию; в которой летом находился сам. Более того, вместе со многими своими соратниками причину военной неудачи Чжу видел в отказе Мао направить 31-й и 32-й полки под его начало, что предлагали товарищи из Хунаньского провинциального комитета.