Мао Цзэдун

В Политбюро ЦК КПК оценка действий и поведения Мао всегда была неоднозначной. Цюй Цюбо, признававший независимый дух Мао и восхищавшийся им, считал, что его любимец может, в известных пределах, поступать так, как сочтет нужным. Чжоу Эньлай, который отвечал в ЦК за все военные вопросы, к тактике Мао относился резко отрицательно[32]. Он убеждал своих товарищей, что войска Мао — «это те же бандиты, вечно шатающиеся то туда, то сюда». В циркулярном письме, распространенном в январе 1928 года, Чжоу приводил методы руководства Мао в качестве примера того, как не должен вести себя коммунист:

«Такие лидеры не верят в силу народных масс и впадают в настоящий воинствующий оппортунизм. Свои планы они составляют в расчете исключительно на военную силу и вдохновенно передислоцируют полки, дивизии, армии, рассуждая о том, каким образом поддерживать связь с тем или иным бандитским главарем… Эти планы больше походят на заговоры, а не на вдумчивую подготовку восстания, и к массам не имеют никакого отношения».

Можно с уверенностью говорить, что именно Чжоу готовил и другую директиву ЦК, обвинявшую Мао в настолько «серьезных политических ошибках», что Хунаньскому парткому рекомендовалось переместить его куда-нибудь подальше, в пограничные районы, и составить новые планы — «соответствующие практическим нуждам жизни армии».

Эти вести в самом начале марта принес в Маопин Чжоу Лу, занимавший невысокий пост в Специальном комитете южной Хунани[33]. Более рьяного исполнителя воли партии найти было трудно. Он не только известил Мао о его выводе из состава Политбюро и провинциального парткома — что само по себе прозвучало как удар грома, — но и солгал ему, сообщив об исключении из партии. Неясно, была ли это просто ошибка или маневр, предпринятый с сознательным намерением подорвать авторитет Мао. В любом случае, после первого серьезного успеха его армии, после того как начала создаваться новая база действий, такая новость стала для Мао сильнейшим потрясением. «Меня мучила мысль о несправедливости понесенного наказания», — написал он позже.

«Исключенный из партии» Мао стал командиром дивизии (после формирования 2-го полка должность оставалась вакантной). Фронтовой комитет был распущен, а линию партии в войсках проводил Чжоу Лу.

В то время основной задачей, стоявшей перед партийными организациями Хунани и Цзянси, было активизировать революционную деятельность на местах. В декабре отряды, которыми командовал Чжу Дэ, двинулись на север Хунани и при помощи вооруженных крестьян установили власть рабоче-крестьянских и солдатских советов в Ичжане, Чэньсяни и Лэйяне. В начале марта, став полномочным представителем партии, Чжоу Лу первым делом приказал Мао отправиться со своей дивизией на поддержку Чжу Дэ. Мао не мог не подчиниться приказу, но особой спешки не проявлял: через две недели дивизия находилась еще в нескольких километрах от границы с Хунанью, и только атака на силы Чжу Дэ со стороны регулярных гоминьдановских частей заставила его поторопиться. После того как нападение было отражено, пришла весть о том, что Чжоу Лу захвачен в плен и казнен. Мао продвигался на север, к Линсяни, где окончательно разбил преследовавшего противника, и в конце апреля там (по другим источникам — в Лингане) произошла его первая встреча с Чжу Дэ.

Он был на семь лет старше Мао. Агнес Смедли, которая в 30-е годы провела рядом с ним несколько месяцев, вспоминала, что если Мао, с его «беспокойным умом, занятым проблемами революции, был истинным интеллектуалом», то Чжу являлся «настоящим человеком действия и блестящим военным организатором»:

«Очень среднего роста, он имел ничем не примечательное лицо и вовсе не походил на героя и пламенного революционера. У него была круглая голова, покрытая ежиком черных с проседью волос, широкий и довольно высокий лоб, резко очерченные скулы. Волевой подбородок служил прочным основанием для большого рта, в приветливой улыбке блиставшего белоснежными зубами… Если бы не поношенная и выцветшая от бесчисленных стирок военная форма, то с такой заурядной внешностью его легко можно было принять за простого крестьянина, каких в Китае миллионы».

И все же жизнь Чжу Дэ, даже в еще большей степени, чем жизнь Мао, олицетворяла ту борьбу противоречий, которая подчинила себе Китай на его пути из века прошлого в век нынешний. Появившись на свет в семье бедного сычуаньского крестьянина, Чжу умудрился по окончании учебы получить степень сюцая[34], открывавшую дорогу в мир благополучного чиновничества. Но вместо этого он выбрал карьеру скромного военного и стал завзятым курильщиком опиума. В 1922 году, после лечения в Шанхае, Чжу отправился в Европу, где знакомство с Чжоу Эньласм привело его в члены партии. Отучившись четыре года в Германии, он возвратился в Китай, чтобы по приказу КПК принять на себя руководство 4-й гоминьдановской армией, носившей гордое название «Железной».

Сотрудничество двух лидеров знаменовало расцвет Цзинганшани: база начала быстро расширяться, и к лету в нее вошли семь уездов с населением более полумиллиона человек.