Читаем Манускрипт с улицы Русской полностью

А львовский бургомистр и советники пригласили Красовского и Рогатинца в ратушу и льстиво стали уговаривать, чтобы они признали унию, а за это их дети и внуки получат равные права в торговле и ремеслах. На что им от имени благоверных ответил Рогатинец: «На овчарню напали волки, и пастух собрал с разных сел собак для защиты. Собаки же потребовали за это каждая по овце. Одна овечка и сказала: «Лучше мы погибнем от настоящих врагов, чем от неверных защитников». Не слышал я этого, но пан Юрий уверял, что говорил именно тако. Поведал он мне тое за обедом, но, может, немного и переборщил, за обедом, да еще когда не совсем сухой, каждый любит немного добавить к правде. Я так думаю, что за собак он принимал оных епископов, которые перешли в унию, а за пастуха — Рогозу. Лучше, когда волки суть в лесу, а собаки у кошары. Тогда легко составлять реляцию о том, кто овцу съел.

Вот и приехали в Брест духовные особы, воеводы, кастеляны, старосты. Из Львова от католиков — архиепископ Соликовский, а от православных — Балабан и Рогатинец. Епископ и пан Юрий расцеловались, как братья, и слезно просили друг у друга прощения за прошлую ссору и поругание. Так, плача и обливаясь слезами, просил Балабан: «Прости меня, брат Юрий, за мои прегрешения: вместе мы начали святое дело, вместе теперь постоим за отцовскую веру». На что Рогатинец ответил: «Простите и вы, ваше преосвященство, а мы будем просить патриарха, чтобы вас своим экзархом назначил»[102].

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Дружбы народов»

Собиратели трав
Собиратели трав

Анатолия Кима трудно цитировать. Трудно хотя бы потому, что он сам провоцирует на определенные цитаты, концентрируя в них концепцию мира. Трудно уйти от этих ловушек. А представленная отдельными цитатами, его проза иной раз может произвести впечатление ложной многозначительности, перенасыщенности патетикой.Патетический тон его повествования крепко связан с условностью действия, с яростным и радостным восприятием человеческого бытия как вечно живого мифа. Сотворенный им собственный неповторимый мир уже не может существовать вне высокого пафоса слов.Потому что его проза — призыв к единству людей, связанных вместе самим существованием человечества. Преемственность человеческих чувств, преемственность любви и добра, радость земной жизни, переходящая от матери к сыну, от сына к его детям, в будущее — вот основа оптимизма писателя Анатолия Кима. Герои его проходят дорогой потерь, испытывают неустроенность и одиночество, прежде чем понять необходимость Звездного братства людей. Только став творческой личностью, познаешь чувство ответственности перед настоящим и будущим. И писатель буквально требует от всех людей пробуждения в них творческого начала. Оно присутствует в каждом из нас. Поверив в это, начинаешь постигать подлинную ценность человеческой жизни. В издание вошли избранные произведения писателя.

Анатолий Андреевич Ким

Проза / Советская классическая проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза