Манипулятор

— Да с полчаса, может быстрее, — донеслось снизу.

— Понятно, — буркнул я, скривившись от досады, и поплелся к «газели».

— Что там? — сказал отец, едва я сел внутрь.

— Болт срезало, — выдал я зло.

— Что за болт? — отец уставился на меня удивленно.

Я рассказал.

Отец выслушал и начал подробно рассказывать и доказывать, как неправильно устроена конструкция транспортера и как надо было сделать. Долго, подробно, занудно. Тут же жутко захотелось выйти из кабины. Но снаружи стоял крепкий мороз.

— Пойду, посмотрю, что там и как, — не выдержал все-таки я через минуту.

— Заканчиваю, минут через пять заработает! — ответил все тот же мужик, усердно стучавший кувалдой по проблемному месту. Окружающие взбодрились, я тоже. К отцу возвращаться не хотелось, я поплелся в торговый зал. Там было тепло и не так скучно среди толпящегося народа. Темнело быстро. Минут десять я бесцельно толкался внутри зала, разглядывая витрины с товаром, вернулся к транспортеру. Тот уже во всю крутился с шумом и скрежетом, лента шустро затягивала в подвал коробки. Работа кипела. Я покрутился немного рядом и вернулся в «газель». Отец дремал, поморгал заспанными глазами, глядя на меня. Я отвернулся, уставился тупо наружу. За следующие сорок минут я дважды подходил к транспортеру, в надежде, что вот-вот наступит наша очередь, но случилось это уже в семь вечера. Солнце село, на город падала ночь.

— Давай, подъезжай! — гулко постучал я снаружи в дверь кабины. Отец встрепенулся, подкатил «газель» задом к транспортеру. «Быстрее разгрузиться, и домой! Замерз как собака», — подумал я, мигом расшнуровав тент и открыв борт. Транспортер с гулом закрутился, лента поползла вниз, я принялся энергично набрасывать на нее десятикилограммовые коробки мыла. Подошел отец и два грузчика, из тех, что крутились тут весь вечер.

— Берите, подавайте на ленту! — сказал я им. — А я изнутри вам потом подам, как перестанете доставать. Оба вцепились в ближайшие коробки и стали забрасывать ими ленту. Мы с отцом отошли в сторонку. Он закурил.

— Хоть с грузчиками повезло, а то без них сейчас кидали бы вдвоем, — сказал я.

Отец кивнул, затягиваясь и щурясь от сигаретного дыма. Через десять минут я запрыгнул в кузов и стал подавать коробки из глубины к краю. За полчаса выгрузились.

— Все! — заорал я, бросив последнюю коробку на ленту, и выпрыгнул из «газели».

Вдвоем с отцом закрыли борт и зашнуровали тент. Я побежал в склад, сдал за десять минут товар, получил в накладной отметку кладовщика и пошел в бухгалтерию. Отметившись и там, я с чувством облегчения от окончания долгого холодного рабочего дня направился к машине.

— Все! — гаркнул я, сев в кабину. — Домой!

Отец завел не успевший остыть двигатель, мы выехали из «Меркурия» в 19:55 при свете фар в уже опустившуюся на город ночную темноту. Сорок минут езды до стоянки, пешком от нее домой еще десять. Шли устало, почти молча, но радостно. Работа вся была выполнена, ушел еще один зимний и очень морозный день. Все-таки к концу дня я ощутимо промерз. Пока шел домой по тропинке, мысли в голове рисовали ванну, полную горячей воды. Я задрал голову вверх, даже при отсветах городского освещения, небо щедро искрило яркими звездами. Поодаль труба котельной выпускала белый дым вертикально вверх. «Завтра еще холоднее будет, хорошо, что сегодня все отвезли, и розницу завезли, завтра отсидимся дома, а через день может и потеплеет», — обнадеживая себя, думал я. Я вдруг понял, что весь день ничего не ел. И сразу же заныл желудок.

— Есть охота уже, — бросил я фразу в спину отца, шедшего первым.

— И мне охота, — прозвучал ответ. — С утра все доели, но мать должна была сходить купить продуктов и приготовить что-нибудь. Я деньги оставлял ей.

Последние шаги домой самые приятные. «Вот-вот и я дома. Там тепло, долгожданное тепло». Подъезд. Лифт. Этаж. Квартира. В подъезде уже тепло. Мы у лифта. Вроде бы прошли от стоянки всего ничего, но у отца лицо снова красное. «У меня, наверняка, такое же». Сверху приехал лифт. Мы поднялись на свой этаж. Отец нажал на звонок. За дверью послышались шаги матери. Дверь открылась. Мы устало ввались в квартиру. Мать без слов повернулась и пошла прочь по коридору. Я принялся раздеваться, стараясь скорее скинуть холодную верхнюю одежду. Оставшись без нее, в теплых штанах и свитере я ощутил, как мелко трясусь всем телом, чувствуя холод внутри себя. Пальцы ног с трудом сгибались. Я промерз насквозь. «Скорей бы в ванну». Я принялся через свитер растирать плечи, тепло медленно потекло по рукам. Отец снял пуховик, со все еще красным лицом пошел на кухню, я следом. Есть хотелось дико. С самого утра ни крошки.

— Что там у нас поесть есть!? — бодро сказал я.

Отец оглядел кухню, пустую плиту, бросил взгляд на стол. Я посмотрел туда же. Деньги на покупку продуктов лежали нетронутыми. Отец открыл холодильник, захлопнул и пошел по коридору в дальнюю комнату. Я за ним, отстав в длинном коридоре. Отец распахнул дверь комнаты матери, замер в дверном проеме и удивленно произнес:

— А ты что, не ходила за продуктами?

— Нет! — прозвучал грубый и резкий ответ.