Манипулятор

— Мало ли, что ты кивнул! — отец смотрел на меня, играя желваками. — Что, сказать «да» уже в тягость!? Я же не знаю, что ты там напланировал на сегодня!

— Почему это я напланировал!? — начал закипать внутри я. — А ты что, в планировании не участвуешь что ли!? Не знаешь, куда мы и зачем едем!?

Пауза. Отец молчал, вперившись в меня взглядом и сцепив зубы.

— Ты не умничай, давай! — процедил он и хлопнул руками по рулю. — Я кручу, вот, баранку! А все эти планирования маршрута, это твоя обязанность, я не собираюсь еще и это запоминать!

— Нормально так ты устроился крутить баранку и все! — ответил в пику я, понимая, что запахло очередной ссорой. Последнее время они учащались. Но мне было все равно. Я хотел поругаться. Во мне все кипело, и я добавил: «Я, значит, и созванивайся со всеми, и заказы делай, и собирай заказы, и товар отслеживай, и накладные выбивай, и приходуй, и на складе товар собирай, а ты только крути баранку!?»

— Я, когда надо, договариваюсь в самые важные моменты! — повысил накал и отец.

— Или ты забыл, кто разговаривал с директором пивзавода в Ельце, кто в селе договаривался, кто звонил в «Кард», в «Люксхим»!?

— А кому еще было звонить туда!? Кто бы стал разговаривать из директоров со мной с двадцатипятилетним пацаном!? Никто! — я развел руками. — Там не было другого выхода кроме как тебе звонить, потому как ты взрослый мужик, с тобой элементарно бы стали общаться, а со мной нет! Вот и все! Если бы я был старше, я бы позвонил во все эти места сам! Кто нашел их!? Кто нашел объявления!?

Отец молчал. Я продолжал. В воздухе явно ощущалась взаимная неприязнь. Странное дело, но она определенно была взаимной. Я ощущал ее во всем, во взгляде отца, в интонации, в той злобе, что вдруг неконтролируемо выплеснулась наружу.

— Ты их нашел!? Нет! — меня несло. — Сколько ты поставщиков нашел!? Назови! Молчишь!? Правильно! А ни одного не нашел, вот и молчишь! И даже не пытался искать! Всех их нашел я!

— И что теперь!? — процедил отец. — Надо будет, и еще найдешь! Я твой отец! Я тебя кормлю! А пока я тебя кормлю…

— Кто!? Ты меня кормишь!? — я опешил от услышанного. — Ты меня не кормишь! Я сам себе деньги зарабатываю! Я сам таскаю эти коробки и больше чем ты таскаю!

— Помолчи! — рявкнул отец.

Я замолк. Смотрел на своего отца и не мог ничего сказать. Мне казалось, я сплю, и услышать такое мог только во сне. Я смотрел на отца, хлопал глазами и беззвучно шевелил губами, как выброшенная на берег рыба. Я не мог понять, зачем он такое говорит. Слова отца никак не вязались с тем образом, какой я видел в нем с детства — честного, педантичного и порядочного человека, вызывавшего во мне непререкаемое уважение и авторитет. Я слушал и не верил ушам. Отец бесцеремонно и грубо передергивал действительность под себя. Никогда прежде подобное не происходило. Да, мы ругались, иногда, нечасто. Да и то, по каким-то текущим мелочам. Сейчас же произошло нечто другое. Мы обозначили свою разность в главном видении совместной работы. Более того, отец искажал действительность. Явно и неприкрыто. Случился нонсенс и прецедент одновременно. Я еще не осознал, но что-то важное внутри моего сознания безвозвратно изменилось, и возникла горечь обиды. Обиды на неправду. Все прежнее время я работал самоотверженно, насколько хватало сил и умения. Я не делился — кто сделал больше из двоих, а кто меньше. Просто я точно знал, что сделано мною, а что отцом. И когда в пылу нашей ругани я озвучил степень своего участия, отец бесцеремонно превратил ее в ничто. Я не верил своим ощущениям, но чувствовал, что так он повышает степень своего участия, а через нее и собственную значимость. Нечестный ход. Никогда ранее ничего даже близкого отец себе не позволял. Я задумался. То ли мое понимание отца оказалось неполным, то ли я столкнулся с чем-то новым в его характере. «Конкуренция? С кем!? Со мной, с собственным сыном!? Это же глупо». Я гнал неприятную мысль прочь. Примерил ее на себя. Думал ли я когда-нибудь о таком же по отношению к отцу? Нет. Это же глупо. Мы семья и делаем одно общее дело. Надо уважать и ценить труд друг друга. Так меня всю жизнь сам отец и учил. «Но почему он не следует своим же понятиям?» Я запутался. На душе стало гадко.

— Умник тут нашелся! — не прерываясь продолжал отец. — Сел бы и покрутил руль с мое! А то устроился удобно, за отцовской спиной! Отец, как дурак, крутит руль, возит его целыми днями, а он только сидит рядом и критикует! Вот когда будешь сам деньги зарабатывать, тогда рот и начнешь открывать! А пока заткнись и сиди молча, пока родители тебя кормят!

В кабине наступила мертвая тишина.

— Мы можем поменяться, — негромко сказал я.

Отец зыркнул на меня зло.

— Мы можем поменяться, — повторил я спокойным тоном. — Я буду крутить руль, таскать коробки наравне с тобой, а ты будешь созваниваться со всеми, собирать заказы, бегать с накладными, вести учет на компьютере, приходовать и выбивать накладные, расставлять и собирать товар на складе. Я — за. Мы можем поменяться…

Отец смотрел на меня пристально несколько секунд.