Манипулятор

Я стоял на улице, задрав голову вверх, в самом центре города и смотрел на медленно падающие снежинки. Мимо меня в праздничной суете нескончаемо сновали люди. Погода стояла шикарная — тихо, минус пять, падал мягкий снег — идеальный зимний вечер. Я медленно побрел и влился в людской поток. Хотелось как-то запечатлеть царившее внутри состояние. В чем-то запечатлеть. Через полчаса я уже стоял в торговом центре перед витриной мобильных телефонов и рассматривал один из них. Красивый. Мужской. Мне телефон сразу понравился. Я взял его в руки. Тяжелый и компактный, «раскладушка». Я несколько раз раскрыл его и закрыл. Дисплей телефона с тихим смачным хлопком прилип к клавиатуре. Серебристый цвет. Антенна. Я выдвинул ее и задвинул. Центральная ось «раскладушки» оказалась нарочито толстой, с сигарету, не меньше. На ней с левого края красовался вращающийся глаз фотокамеры. Шикарный телефон, я смотрел на него с восхищением. «Десять тысяч, дороговато, но очень хочется, спрошу у отца деньги, должен дать, хочу этот телефон», — забегали в моей голове праздничные мысли. Я вернулся домой, и отец в тот же вечер без лишних слов выдал мне одиннадцать тысяч рублей. На следующий день, 30 декабря, я сделал себе новогодний подарок, а на оставшуюся тысячу отметил покупку в «Чистом небе». Вечер удался. Предновогодний день я просидел дома с раскалывающейся головой и мучимый постоянной жаждой. К вечеру мать приготовила праздничные блюда, мы с отцом накупили десертов и фруктов. Ближе к полуночи я объелся праздничных блюд и уснул за полчаса до наступления нового 2004 года.

Мы с Вовкой так активно взялись в праздники посещать «Чистое небо», что к Рождеству деньги у него закончились, а мне стало стыдно тянуть их из общей с отцом кассы. Оставшиеся два выходных дня я провел дома за компьютерными играми, обдумывая одну интересную мысль. Крутилась она в моей голове с лета, но дозрела лишь в январе. Суть ее была проста — в бартерной схеме участвовали не все товары, а только те, дистрибьюторами которых являлись местные оптовики. Но на рынке действовали еще и прямые дистрибьюторы крупных международных компаний. Политика прямых продаж — вот единственный критерий, который они исповедовали. Бартерные схемы по таким товарам не рассматривались в принципе. Товары прямых дистрибьюций были самыми востребованным на рынке бытовой химии. На них делался основной оборот. Но, из-за выверенной политики ценообразования международных компаний, маржа на таких товарах была минимальной. И из-за низкой маржи, даже если бы какой-то ушлый оптовик и решился купить такой товар и пустить в бартер, он бы ничего не заработал — скидки на обратном товаре съели бы всю начальную прибыль. Поэтому никто не «менялся» на товары прямой дистрибьюции. Вопрос получения высоколиквидных товаров в бартер казался не решаемым.

И тут меня осенило!

«Пересвет»! «Как же я раньше о нем не подумал, вот балда, а ведь мысль дельная!» — завертелось в моей голове. Я с жаром уцепился за неожиданное озарение. «Пере-свет», как и «Меркурий», являясь, по сути, продуктовой оптовой базой, попутным товарам придавал меньше значения. И исключительность товаров прямой дистрибьюции в таких базах отсутствовала. И на этой особенности я решил сыграть. Поделился мыслью с отцом. Тот, подумав некоторое время, выдал свое «мда, мысль интересная» и одобрил.

Мы заехали в «Пересвет» сразу после окончания праздников. Отец припарковал «газель» и полез за сигаретой.

— Здесь посидишь или со мной пойдешь? — уточнил я, берясь за ручку двери.

— Да здесь посижу, чего мне там делать? — рука отца с сигаретой замерла на пол-пути ко рту. — Пообщаешься со своим «другом» Андреем Ивановичем…

— Да уж, — вздохнул я и мотнул головой. — Андрей Иванович — это дааа…

Отец беззвучно рассмеялся. Я соскользнул с сиденья на прикатанный снег и захлопнул за собой дверь, оставляя отца в уютной натопленной кабине. День стоял, хоть и не солнечный, но тихий с легким морозом в десять градусов. На улице было по-зимнему свежо. На территории «Пересвета» находилось два главных здания: основной одноэтажный складской комплекс с торговым залом внутри и офис в три этажа с примыкавшим к нему двухэтажным складом. Второй этаж примыкавшего склада был отведен под бытовую химию, первый занимало пиво и прочий легкий алкоголь. Андрей Иванович — поджарый среднего роста брюнет с аккуратным пробором слева, цепкими злыми глазками, хищно приподнятыми плечами в сочетании с чуть впалой грудью и приблатненной походкой при растопыренных руках имел характер под стать внешности. В «Пересвете» было три директора, и по несчастью бытовую химию курировал именно Андрей Иванович. Общаться и договариваться с ним было почти невозможно. Единственное, что признавал Андрей Иванович — выгода. Все прочие измышления и доводы, а тем более сантименты казались ему чуждыми. Либо приходите с выгодным предложением, либо не тратьте его время.