Манипулятор

— Ну, вообще да. Асланбек — умный мужик, чувствуется, держит все под контролем. Сейчас посоветуются, дадут нам ответ на следующей неделе. Вроде как Эдик до конца этой недели в командировке, — отец уселся на стул.

— Да врут они все! — махнул рукой я. — Небось, Эдик, как и я, вот так рядом был во время разговора, уши грел. Но это ладно, главное, что мы их прижали, пусть думают, да?

— Да, — закивал отец. — Давай завтракать и поедем, а то возить сегодня много, Надежда Петровна просила пораньше подвезти товар ей.

Через два дня мы получили факс:

Уважаемые партнеры!

Согласно Дополнительного Соглашения от 01.12.2002 года к Договору купли-продажи от 01.09.2002 года за выполнение объема продаж за 2003 год продукции ООО «Люксхим» в отпускных ценах на сумму 1493962 руб. 52 коп. (один миллион четыреста девяносто три тысячи девятьсот шестьдесят два рубля пятьдесят две копейки), ООО «Люксхим» премирует вас в сумме равной 5 (пяти) % от выше указанной суммы, а именно 74698 руб. 13 коп. (семьдесят четыре тысячи шестьсот девяносто восемь рублей тринадцать копеек).

С уважением, директор ООО «Люксхим»

Это была победа! Маленькая, крошечная, но очень важная победа! Дело было не в деньгах вовсе. Мы отстояли главное — себя!

Вслед за факсом пришли и все положенные бумаги, закрепляющие наше право на означенную сумму. Я чуть ли не прыгал от радости. И до Нового года оставалось три дня. В воздухе царило праздничное настроение. В работе наступила пауза, клиенты отложили оптовые заказы уже на будущий год. Дни вдруг оказались свободными. Выручки по вечерам снимал отец, я же шлялся по магазинам и глазел на товары. Хотелось отметить праздник покупкой. Так уж вышло, что в нашей семье традиция дарить в Новый год подарки растворилась во времени. С каждым годом родители все сильней и сильней удалялись друг от друга. В воздухе давно пахло официальным разрывом. Я был вынужденным свидетелем, на котором процесс отчуждения родителей сказывался болезненно. Каждый из родителей пытался переманить меня на свою сторону. Каждый из них искал поддержки. Я понимал обоих. Но это не облегчало мне жизнь. Отец иногда косвенно, нет-нет, да и обвинял меня в потакании матери. Мать же в свойственной ей грубой форме регулярно швыряла мне в лицо обидные реплики, дескать, я «весь уродился в своего занудного и слишком правильного папашу» и «лебезю и шестерю перед ним потому, что сам ни на что не гожусь и не могу себе заработать денег». Если уж совсем просто сказать — плевки летели с обеих сторон. Я чувствовал себя отвратительно и, пытаясь понять, где и что я делаю не так, разрывался на части все сильнее. Родители, отчуждаясь между собою, рвали меня пополам. Часть меня любила их. Вторая половина ненавидела. Часть любила мать просто за то, что она есть, а другая ненавидела за то, что она говорит и делает гадости. Часть любила отца за то, что он продолжал быть в семье, несмотря на все трудности, другая ненавидела его за чрезмерное себялюбие, нетерпимость к слабостям других и абсолютную пустынную сухость в чувствах. Я старался гнать от себя такие мысли. Когда они накатывали, становилось тяжелей дышать. Хотелось свежего глотка, как эта премия, полученная под самый Новый год. Маленький, но так нужный глоток свежего воздуха в затхлом тесном пространстве мелкого бизнеса. Да и сами наши дела вроде как обрели некую стабильность. Было ощущение, будто несколько лет мы шли в болотной трясине по грудь, тяжело и аккуратно переставляя ноги в густой жиже, не чувствуя под ними хоть какую-то твердь. И вдруг нащупали. Маленькую узкую, но твердую полоску под ногами. Ступили на нее, ощутив некую опору, перевели дух, понимая, что дальше надо идти по ней аккуратно и выверено, не соскользнуть ни в коем случае, ибо это шанс, который дала жизнь в награду за несколько лет мытарств.