Малый дом в Оллингтоне. Том 2

– Разумеется, я не стану просить его об этом. Но, сэр Рэфль, если бы я остался на прежнем месте, – и Джонни кивнул в сторону большой комнаты, откуда пришел, – я бы имел полное право на отпуск в апреле месяце. А так как это дело весьма важно и для меня и для графа…

– В чем же оно заключается? – спросил сэр Рэфль.

– Извините, сэр, это секрет.

При этом сэр Рэфль вышел из терпения, он чувствовал, что с ним торгуются. Да и что говорить: молодому человеку делают предложение занять место личного секретаря, а он соглашается принять его не иначе, как на известных условиях.

– Извольте отправиться к Фицговарду. Не могу же я терять из-за таких пустяков целый день.

– Значит, мне можно будет уехать на Пасху?

– Не знаю. Посмотрим. Только теперь, пожалуйста, хватит об этом.

Джонни Имс отправился в комнату Фицговарда, где и принял от этого джентльмена поздравление с новым назначением.

– Я думаю, он будет призывать вас, как лакея, каждую минуту, он всегда звонит вот в тот колокольчик. Он будет кричать вам, так что вы оглохнете. С приглашениями на обеды вы должны распроститься: дел хотя и не много, но он не позволит вам уйти. Мне кажется, его никто не приглашает на обед, потому что он всегда сидит до семи часов. Вам придется писать всякого рода ложь о важных людях. Когда Рафферти будет в отсутствии по личным делам, сэр Рэфль попросит вас принести ему туфли.

Рафферти был курьер первого представителя.

Не следует забывать, однако же, что это говорил увольняемый и раздражительный личный секретарь.

– Если человек не покажет себя способным подавать туфли, его не попросят об этом, – сказал себе Джонни и в то же время принял твердое решение насчет туфель сэра Рэфля Бофля.

Глава XLVII. Новый личный секретарь

«Управление сбора податей 8 апреля, 18*.

Любезный лорд Де Гест.

Не знаю, как и что отвечать на ваше письмо, оно так любезно, более чем любезно. Не знаю также, как оправдать себя в том, что я не писал вам прежде. Я должен объяснить это нежеланием беспокоить вас своими письмами. Мне казалось, что этим самым я злоупотребил бы вашим ко мне расположением. Во всяком случае, это произошло не от того, что я не вспоминал о вас. Теперь к делу: и прежде всего о деньгах, то есть о вашем предложении. Решительно не знаю, что сказать вам об этом, не показавшись дураком. Решительно не знаю, что мне следует делать, и конечно, могу только положиться на вас, ведь вы не пожелаете мне худого. Я всегда был убежден, что мужчина не должен принимать денежных подарков, кроме разве от отца или лиц, заменяющих отца. Сумма, которую вы упомянули, так велика, что лучше было бы или, по крайней мере, я бы желал, чтобы вы ее не называли. Уж если вам угодно быть таким великодушным, то не лучше ли будет назначить мне что-нибудь в вашем духовном завещании?»

– Так и есть. Это для того, чтобы всегда желать моей смерти, – сказал лорд Де Гест, остановившись на этом месте письма, которое читал вслух своей сестре.

– Я уверена, что он не пожелает подобного, – сказала леди Джулия. – Да и к тому же ты, верно, проживешь еще лет двадцать пять.

– Скажите «пятьдесят», это вернее, – возразил граф и продолжил чтение письма.