Малый дом в Оллингтоне. Том 2

– А, Имс! Да, – сказал сэр Рэфль Бофль, отводя от конторки свой взгляд при входе молодого человека, – пожалуйста, подождите полминуты. – И великий человек снова углубился в бумаги, как будто боясь, что малейшая медленность во всем, что он делал, могла иметь гибельные последствия для нации в обширном значении этого слова. – Ах да, Имс! Хорошо! – снова сказал он, оттолкнув от себя подписанные бумаги. – Говорят, вы прекрасно знаете свое дело.

– Немного знаю, – сказал Имс.

– Гм? Да, немного знаете. Если вы поступите ко мне, вам придется знать его не немного, а полностью. Вы должны знать его как свои пять пальцев. Слышали вы, что Фицговард оставляет меня?

– Слышал, сэр.

– Превосходный молодой человек, хотя не совсем… Впрочем, не стоит об этом говорить. Труд показался ему не по силам, и он переводится на прежнее место. Правда ли, что лорд Де Гест вам друг?

– Да, действительно. Он всегда был добр ко мне.

– Гм! Хорошо. Я знаю графа много лет, очень много лет: одно время я был с ним в большой дружбе. Может, вам случалось слышать от него мое имя?

– Слышал, сэр Рэфль.

– Да, одно время мы были с ним в дружбе, но, знаете, эти вещи непрочны. Он сделался деревенской мышью, а я – городской. Ха-ха-ха! Можете сказать ему это. Он не рассердится?

– О, нет, никогда, – сказал Имс.

– Смотрите же, скажите, когда увидитесь с ним. Граф такой человек, к которому я всегда имел большое уважение, могу даже сказать, почтение. Итак, Имс, что вы скажете насчет принятия места Фицговарда? Работы много. Я должен сказать вам это по совести. Работы, без всякого сомнения, будет очень много. В делах нашего управления я принимаю гораздо больше участия, чем мои предшественники. Я не хочу сказать, что меня перевели сюда, потому что здесь нужен человек именно с таким участием. – Голос сэра Рэфля становился все громче и громче, и Имс начинал уже думать, что Фицговард поступил благоразумно. – Я хочу сказать, что намерен исполнять мой долг и буду требовать того же от моего личного секретаря. Но, мистер Имс, я никогда не забываю человека. Хорош ли он или худ, но я никогда его не забуду. Полагаю, вам по душе позднее время?

– То есть люблю ли я поздно приходить на службу? О нет, ни под каким видом.

– Совсем не то, – оставаться здесь до поздней поры. Часов до шести, до семи, если понадобится, прикладывать свое плечо к колесу, когда телега завязнет в грязи. Вот это-то я и делал всю свою жизнь. Они знали очень хорошо, что я за человек. Они всегда назначали мне тяжелые дороги. Если бы в государственной службе платили по часам, то мне кажется, я получал бы в ней больше всякого другого человека. Если вы займете вакантное кресло в соседней комнате, то увидите, что это нешуточное дело. Я должен объявить вам это по совести.

– Я могу трудиться, как и всякий другой, – отвечал Имс.

– Прекрасно, прекрасно. Не оставляйте этого правила, и я не оставлю вас. Для меня будет большое удовольствие иметь своим сотрудником друга моего старого друга Де Геста. Вы скажите ему это. Теперь вы можете сейчас надеть на себя сбрую. Не забудьте, я человек аккуратный, весьма аккуратный, и потому вы тоже должны быть аккуратны.

Сэр Рэфль после этих слов сделал вид, как будто желает, чтобы его оставили.

– Сэр Рэфль, – сказал Джонни, – я хочу просить у вас одной милости.

– Какой же именно?

– На Пасху мне необходимо отлучиться недели на две или на три. Мне нужно уехать отсюда дней через десять.

– Отлучиться на три недели на Пасхе, когда парламент только что начнет работу! Для личного секретаря это невозможно.

– Но мне, сэр Рэфль, до крайности необходимо.

– И не говорите, Имс, это не обсуждается.

– Для меня это вопрос жизни и смерти.

– Вопрос жизни и смерти! Что же у вас за дело?

При всем своем величии и политическом значении, сэр Рэфль входил в положение маленьких людей.

– Пока я ничего не могу сказать, я еще сам не уверен.

– В таком случае нечего и говорить о пустяках. Мне не представляется никакой возможности отпустить своего секретаря в это время. Не могу, решительно не могу. Самая служба того не позволяет. Вам не полагается отпуска в эту пору года. Личные секретари обыкновенно идут в отпуск осенью.

– Я буду просить об отпуске и осенью, но…

– Нельзя и думать, мистер Имс, действительно нельзя.

Джонни Имс подумал, что при таких обстоятельствах ему приходится выстрелить из большой пушки. Он не любил стрелять из этого орудия, но бывают случаи, говорил он про себя, когда большое орудие оказывается необходимым.

– Сегодня поутру я получил письмо от лорда Де Геста, в котором он убедительно просит меня приехать на Пасху, не для гулянья, но по делу, – прибавил Джонни. – Если встретится какое-нибудь затруднение, он должен будет писать к вам.

– Писать ко мне, – сказал сэр Рэфль, который не любил, чтобы в управлении обращались с ним фамильярно, хотя бы это было со стороны графа.