Малый дом в Оллингтоне. Том 2

Мистер Плантагенет Паллисер приобрел все в мире от дяди. Чрез влияние дяди он заседал в парламенте и получал на содержание по нескольку тысяч фунтов стерлингов, выдача которых завтра же могла быть остановлена по одному слову его дяди. Он был наследником дяди, герцогский титул, с прилагающимися к нему богатствами, должен был непременно перейти к племяннику, если только дядя не женится и Бог не благословит его сыном. Герцог не составил еще завещания о своем огромном состоянии. По всей вероятности, он мог прожить еще лет двадцать или более, и весьма могло случиться, что он женится и сделается отцом. В самом деле, можно сказать, что не было человека, который бы так зависел от другого человека, как Плантагенет Паллисер от своего дяди, и не менее верным станет утверждение, что не было отца или дяди, которые бы так мало вмешивались в дела своих наследников. Несмотря на это племянник сейчас почувствовал себя обиженным таким упоминанием о своей частной жизни и тотчас же решился ни под каким видом не подчиняться подобному контролю.

– Не знаю, долго ли я пробуду там, – сказал он, – но, во всяком случае, людская молва не может, мне кажется, иметь какое-нибудь влияние на продолжительность моего визита.

– Так, совершенно так, но, может, на него должна иметь влияние моя просьба. – Говоря это, герцог казался немного грубым.

– Вы не станете просить меня обращать внимание на слухи, не имеющие никакого основания.

– Я ничего не говорю об их основании, я даже нисколько не желаю вмешиваться в твой образ жизни.

Этим замечанием герцог хотел дать понять племяннику, что последний имеет право увезти жену всякого другого джентльмена, но не имел ни малейшего права подать даже повод подумать о том, что намерен увезти жену лорда Дамбелло.

– Дело в том, Плантагенет, уже много лет как я нахожусь в дружеских отношениях с этим семейством. Число друзей у меня небольшое, и, по всей вероятности, я никогда не увеличу его. Но тех друзей, которые есть, мне хочется сохранить, и потому тебе нетрудно понять, что при той молве, о которой я упомянул, мне было бы неприятно ездить в Хартльбьюри, как неприятно было бы моим хартльбьюрийским друзьям ездить сюда.

Герцог не мог объясниться яснее этого, и мистер Паллисер, конечно, понял его вполне. Нельзя было ожидать, что давнишние дружеские отношения между двумя фамилиями будут по-прежнему сопровождаться приятными удовольствиями, ведь одна молва о других отношениях могла совершенно испортить удовольствие от прежних.

– Вот все, что я хотел сказать тебе.

– Это нелепейшая клевета, – сказал мистер Паллисер.

– Я согласен с этим. Клевета всегда отличается нелепостью, но что станете делать? Пословица гласит: на чужой роток не накинешь платок.

И герцог своим видом дал понять, что беседа считается законченной и что его надо оставить одного.

– Но мы можем не обращать на это внимания, – сказал племянник с большим безрассудством.

– Ты можешь, а я всегда считал себя неспособным на это. Притом же, мне кажется, я не заслужил еще такой репутации, чтобы быть предметом людских сплетен. Ты думаешь, может быть, что я прошу многого? Нет! Да ты, верно, согласишься, что до нынешнего времени я давал много и взамен того ничего не требовал. Надеюсь, в этом случае ты сделаешь для меня одолжение.

Уловив в словах дяди угрозу, мистер Плантагенет Паллисер оставил комнату. В словах герцога заключался следующий смысл: если ты будешь волочиться за леди Дамбелло, я прекращу тебе выдачу восьми тысяч в год. При следующих выборах в Силвербридже я организую тебе оппозицию, я составлю духовное завещание и отниму у тебя Матчинг и Хорнс – очаровательное местечко в Суррее[26], пользование которым уже было предоставлено мистеру Паллисеру в случае его женитьбы, – отниму поместье Литтлбьюри в Йоркшире и огромное имение в Шотландии. Из моих личных капиталов, заключающихся в наличных деньгах, акциях, закладных и банковских билетах, ты не получишь ни шиллинга. Наконец, если мне вздумается, то, может, я сделаю тебя просто мистером Паллисером, с малюткой двоюродным братом во главе твоей фамилии.