Майкл Льюис

происхождения, Поль Лонгенотти, однажды появившийся на работе с приколотым на лацкан

жестяным кругляшом, на котором было написано: «Увольте меня, я - итальянец!»

Единственное напоминание об истоках одного из самых необычных и прибыльных

направлений бизнеса в истории Уолл-стрит - фотография, висящая в кабинете Джима Мэсси. На

ней Гутфренд, Раньери и Боб Далл скрестили руки в знак того, что в том 1978 году они начали

большое общее дело. В фирме для совместного руководства отделом закладных оставили

Джеффа Кронталя и Мейсона Гаупта - скорее всего, потому, что других знающих людей не было.

Но через год Кронталь ушел, чтобы стать вице-председателем нью-йоркского инвестиционного

банка L. F. Rothschild, незадолго до того приобретенного - кем бы вы думали? - президентом

Сбербанка Эрни Флейшером. В итоге в Salomon остался единственный человек, понимавший

рынок закладных, - Мейсон Гаупт. Невежество в области ипотечных облигаций в руководстве

фирмы было просто изумительным. После чистки Гутфренд, Войт и Штраус создали частную

учебную группу, занятия в которой вел руководитель группы исследования рынка облигаций

Марти Лейбович. Тема занятий: вводный курс ипотечных облигаций. Руководителем отдела

торговли закладными в конечном итоге был назначен Войт.

Раньери сумел добиться задуманного - поставить отдел закладных наравне с отделами

корпоративных и правительственных облигаций. В настоящее время американский рынок

закладных является крупнейшим кредитным рынком мира, а в будущем может стать крупнейшим

в мире рынком облигаций. Творение Раньери обозначило изменение в установках Уолл-стрит.

Исторически Уолл-стрит работала только с одной стороной баланса - с пассивами, обязательствами. Закладные - это активы. Если удалось упаковать и выставить на рынок

закладные на жилые дома, то же самое может быть проделано и с дебиторской задолженностью

по кредитным карточкам, по ссудам на покупку автомобилей, да и с любыми другими видами

кредита.

Накопленный в Salomon Brothers опыт оплодотворил всю Уолл-стрит. Майкл Мортара

возглавил отдел торговли закладными в Goldman Sachs, которая лидировала на рынке

ипотечных облигаций в первой половине 1988 года, Питер Марро возглавил торговлю

закладными в Morgan Guaranty, Энди Стоун - в Prudential-Bache, Стив Баум - в Kidder Peabody, Том Кенделл - в Greenwich Capital Markets, Стив Джозеф - в Drexel Bumham Lambert, Джефф

Кронталь - в L. F. Rothschild, Вольф Нэдулман, Натан Корнфельд, Натан Ло, Билл Эспозито, Эрик

Библер и Рави Джозеф стали старшими маклерами по закладным соответственно в Security Pacific, Shearson Lehman, Bear Steams, Greenwich Capital Markets, Merril Lynch и Morgan Stanley.

Это лишь горстка виднейших маклеров Salomon Brothers на Уолл-стрит. Под их руководством в

этих же корпорациях работают тысячи людей, успешно зарабатывающих на жизнь торговлей

ипотечными облигациями.

Наиболее любопытная фигура среди бывших маклеров Salomon - Хью Рубин. После того

как его уволили из Merril Lynch, он был взят в Bear Steams. Ходили слухи, что Bear Steams пригласила его прямо наутро после публикации в «Wal Street Journal» сообщения о его

операции, приведшей к потере 250 миллионов долларов. За стенами Merril Lynch убытки Рубина

были восприняты с юмором и скорее как свидетельство успеха. Маклеры из Bear Steams даже

заколотили намертво ящик его стола, чтобы он не мог «еще раз спрятать свои бумаги». Маклер

по закладным из Salomon позвонил, чтобы посоветовать Рубину использовать для торговли

карточку American Express: «Эй, ты меня не знаешь, но я потерял на торговле больше денег, чем

кто-либо в истории Уолл-стрит. Так что я знаю, что такое кредит. И когда меня начинает

поджимать... я просто достаю эту маленькую карточку...»

Леви Раньери открыл собственную небольшую фирму (Ranieri and Co.) в полумиле к

северу от Salomon Brothers. Вскоре после своего увольнения расстроенный и обескураженный

Раньери встретился за ланчем с человеком, который когда-то тычками и пинками загнал его в

область торговли закладными, - с Бобом Даллом. Далл рассказывает: «У меня были две теории, почему Джон выставил Леви почти сразу после того, как сам же его повысил. Одна - это что Джон

неожиданно понял, как сильно ошибся, что Леви слишком патриотичен и, даже в ранге вице-

председателя, будет ставить свой отдел впереди всех и всего. Вторая теория - это что кабинет

председателя устал от Леви. Ведь на любых совещаниях только его и слышно. Не то чтобы он

слишком уж любил сам себя слушать, но у него всегда масса идей. Скверно, что Штраус, Войт и

Гутфренд не смогли к нему приспособиться. Им было бы очень полезно прислушиваться к его

словам».

Сам Раньери отказывается верить, что с ним расправился человек, защищавший его в

самые тяжкие времена, которого он называл «мой ребе». Он считает, что Том Штраус как-то

сумел захватить контроль, а Войт выжидал своего часа и дал Штраусу все возможности самому

сломать себе шею. (На деле все вышло прямо наоборот. В декабре 1988 года Войт ушел из

Salomon, оставив Тома Штрауса в качестве единственной опоры Гутфренда, положение которого